Инженер Петра Великого 4
Шрифт:
Именно в этот момент тишину разорвал крик дозорного:
— Парус! Прямо по курсу!
Я схватил трубу, но в этой молочной каше она была бесполезна. И тут он вырос из тумана. Бесшумно, как нечто из другого, враждебного мира. Это был не юркий шведский галеас. Это был двухдечный монстр, линейный корабль, чья мощь и размеры делали всю нашу флотилию похожей на стайку мальков рядом с китом. Четкая геометрия десятков орудийных портов, высокий, уверенный бушприт, идеальный порядок на палубе. На гафеле медленно, издевательски лениво пополз
Все на мостике замерли. Время остановилось. И в этой мертвой тишине с английского корабля раздался усиленный рупором голос. Он говорил на чистом, правильном русском, но с холодным, металлическим акцентом, от которого мороз продрал по коже.
— Русским судам застопорить ход для инспекции! Любая попытка к бегству будет расценена как враждебные действия!
Глава 6
Мы влипли по-глупому, как мыши в мышеловку, которую поставил не шведский кот, а британский бульдог. Все наши хитрости, вся конспирация — все полетело ко всем чертям.
На палубе повисла мертвая тишина. Матросы и солдаты, которые еще минуту назад были единым, слаженным организмом, замерли, превратившись в каменные истуканы. Их взгляды прилипли к громадине английского корабля, который медленно разворачивался, подставляя нам свой борт, утыканный пушками. Пятьдесят орудий. Пятьдесят вежливых, но неоспоримых аргументов. Мои двенадцать шняв с их жалкими трехфунтовыми пукалками против этой плавучей крепости были все равно что стая воробьев против ястреба. Один залп — и от нас останутся только щепки и кровавая пена на воде.
— Что делать, ваше благородие? — голос моего капитана, бывалого моряка, предательски дрогнул. — Прикажете?
Приказать? Да что я мог приказать? Начать бой — это не геройство, это идиотизм чистой воды. Драпать — не выйдет. Этот монстр на открытой воде догонит и потопит нас поодиночке, как слепых щенков.
Мысли в голове закрутились, как бешеные. Лорд Эшворт. Его вежливые наезды в Питере оказались не пустым звуком. Они знали. Кто-то из своих слил? Опять? Или их разведка так чисто работает? А может это просто случайность? Не слишком ли я подозрительный?
Сейчас это было уже не важно. Важно было то, что прямо сейчас, в этом проклятом тумане, решалась судьба не только экспедиции, но и моя собственная. Провал такого масштаба Государь мне точно не простит.
В этот момент де ла Серда тронул меня за локоть. Лицо у него было все такое же серое, но в глазах снова появился тот самый колючий огонек.
— Нельзя показывать страх, барон, — прошипел он мне на ухо на ломаном русском, мешая его с испанским. — Ни в коем разе. Они ждут, что мы обоср… запаникуем. Наглость, сеньор.
И он прав. Это был покер. И карты у меня на руках были — дрянь, но играть я должен был так, будто у меня на руках флеш-рояль.
— Штандарт! — гаркнул я так громко, чтобы слышали все на корабле. — Мой баронский штандарт — на мачту! Живо!
Мой голос, полный уверенности, которую я из себя выдавил, подействовал на команду как ушат холодной воды. Матросы очнулись от ступора и кинулись выполнять приказ. Через минуту на гафеле рядом с Андреевским флагом уже полоскался мой личный герб — медведь с молотом и циркулем в лапах. Это был сигнал, что на борту знатный дворянин, человек Государя.
Я схватил рупор.
— Говорит барон Смирнов, чрезвычайный посланник Его Царского Величества! — проревел я в сторону британца, стараясь, чтобы голос не сорвался. — На каком основании корабль под флагом дружественной нам державы перекрывает дорогу мирной экспедиции? Ваши действия — неслыханная наглость, оскорбление русского флага и моего дворянского достоинства! Я требую немедленно дать дорогу!
Я намеренно шел на обострение, переводя стрелки с военной стычки на политический скандал. Одно дело — потопить безвестную русскую флотилию, и совсем другое — атаковать корабль с личным посланником царя, что могло обернуться грандиозной дипломатической бучей.
На английском корабле повисла пауза. Они явно не ждали такого поворота. Я видел в трубу, как на капитанском мостике засуетились офицеры. Английский капитан, фигура в треуголке, явно с кем-то совещался. Положение у него было аховое. У него был приказ «не пущать», но вряд ли у него был приказ «начинать войну».
И в этот самый момент, пока англичане чесали репу, де ла Серда снова оказался рядом.
— Сеньор барон, — зашептал он, и его дыхание обожгло мне ухо. — Видите ту протоку слева? Между теми двумя скалами?
Я посмотрел. Узкая, черная щель в граните, из которой тянуло течением. На всех картах, что я видел, это место было помечено как непроходимый тупик, мель, утыканная камнями. Путь в один конец.
— Он узкий, опасный, он сквозной. Я помню на картах. Если сможем проскочить…
Я посмотрел на него, потом на английский корабль. Это был шанс один на тысячу. Риск был чудовищный. Одно неверное движение рулем — и мы распорем брюхо о скалы. Но альтернативой было позорное пленение или смерть.
— Готовьтесь, — скомандовал я капитану «Мункера» так, чтобы не услышали на других кораблях. — По моему сигналу — полный ход в ту протоку. Передайте на другие шнявы. Быстро, но без шума.
Англичане все еще совещались. Их нерешительность была моим единственным шансом. Я снова поднял рупор.
— Даю вам одну минуту на размышления! — крикнул я. — Если через минуту проход не будет свободен, я буду считать ваши действия актом агрессии и по возвращении в Санкт-Петербург доложу обо всем Государю!