Инженер Петра Великого 5
Шрифт:
— И чего же вы хотите взамен? — спросил я.
— Сущую малость, — на его губах появилась змеиная улыбка. — Во-первых, ты должен публично покаяться. Признать, что твои «адские машины» были созданы в гордыне и заблуждении, и испросить прощения у Господа и у народа православного.
Я вздохнул.
— А во-вторых?
— А во-вторых, — его голос стал вкрадчивым, — ты передашь часть своих технологий. Мы создадим особую церковную комиссию, которая будет решать, какие из твоих изобретений богоугодны, а какие — нет. Мы будем следить, чтобы твои знания служили укреплению веры. Мы поможем тебе отделить зерна
Глава 2
Я смотрел на его постное лицо Феофана с благостной улыбочкой, и еле сдерживал ярость. Дожили. Вот он, рейдерский захват в духе восемнадцатого века. Без масок-шоу и автоматчиков, зато с крестами, хоругвями и таким ультиматумом, что за версту несло святой инквизицией. Им нужно было влияние и деньги. Хотя, нет, им был нужен полный, тотальный контроль над моим главным, бесценным активом — знаниями. Создать комиссию, которая будет решать, что «богоугодно», а что нет. Отделять зерна от плевел… Да они просто собирались залезть ко мне в черепушку, выпотрошить ее, а все самое вкусное запереть под церковный замок «на всякий случай». А меня, выжатого как лимон, оставить с «богоугодными» проектами вроде какой-нибудь улучшенной маслобойки.
Согласиться — все равно что добровольно нацепить ошейник и отдать поводок этим хитрым, алчным попам. Любава, стоявшая на крыльце, прижала руки к груди. Де ла Серда напрягся, его ладонь сама легла на эфес шпаги.
Нужно было что-то решать прямо сейчас, причем так, чтобы и волки остались сыты, и овцы — то есть я — целы. Я заставил себя разжать кулаки и выдохнул.
— Слова твои, отец Феофан, весомы и требуют размышлений, — мой голос прозвучал даже с эдаким смирением. — Дело, что ты предлагаешь, государственной важности. И рубить с плеча, на эмоциях, было бы великой гордыней и грехом.
Я окинул взглядом место, где собирался строить часовню.
— В одном ты прав: всякая сила — от Бога. И прежде чем решать, как с ней быть, надобно мне самому с мыслями собраться, да и у Господа совета испросить. Дай мне три дня. Три дня на раздумья и молитвы. А как срок выйдет, я тебе и дам свой ответ.
Феофан опешил. Кажется он ждал чего угодно: что я взорвусь, начну торговаться, испугаюсь. Но не этого. Я перехватил инициативу, ударив его же оружием — благочестием. Отказать мне в праве на молитву он не мог, его же паства не поняла бы. На его лице мелькнуло досадливое выражение, он быстро натянул маску отеческой заботы.
— Что ж, барон. Похвально, — процедил он. — Молитва — дело богоугодное. Мы подождем. И помолимся за тебя, дабы Господь наставил тебя на путь истинный.
Он развернулся и, махнув рукой, пошел прочь. Его свита удалялась с видом победителей. Мои же мужики смотрели на меня в полном недоумении. Не въехали, почему их командир, только что вернувшийся с победой, вдруг сдулся перед каким-то попом. Я ничего не стал им объяснять. Молча развернулся и пошел к себе в контору. Война перешла в новую фазу. И вести ее предстояло не на поле боя.
Вечером, когда в Игнатовском все угомонились, я позвал
— Дело есть. Тайное и срочное, — я кивнул ему на стул. — Завтра чуть свет — в Петербург. Один. Переоденься попроще, без шума и пыли.
Орлов сел, весь обратившись в слух.
— Задача одновременно и простая, и с подвохом. Явишься к графу Брюсу. Лично. И передашь мою просьбу. Мне нужна встреча. Срочная и тайная. С местоблюстителем патриаршего престола, Стефаном Яворским.
Орлов удивленно вскинул бровь.
— С Яворским? Петр Алексеич, да он же… он же твой главный противник в рясах! Говорят, на дух не переносит все, что от немцев да от тебя исходит. Терпит из-за Государя…
— В том-то и дело, — усмехнулся я. — Мне нужно понять, откуда ветер дует. Этот Феофан — он сам по себе такой ретивый, из кожи вон лезет, или это приказ самого Яворского? Может, старик и не в курсе, какие тут ультиматумы от его имени ставят. А может, как раз наоборот, это он и дергает за ниточки. Мне кровь из носу нужно это выяснить. Посмотреть ему в глаза, понять, готов ли он к разговору или уперся рогом.
Я подался вперед, понизив голос.
— Поэтому ты, когда будешь говорить с графом, передашь ему мои слова дословно. Брюс — тертый калач, поймет, как это лучше обставить. Я не жаловаться еду и не защиты просить. Я еду за «беседой», советом. Я, барон Смирнов, дескать, озабочен тем, чтобы мои машины и заводы служили мощи государства и укреплению веры православной. И потому испрашиваю совета у мудрейшего пастыря, как мне лучше все устроить, дабы не впасть в грех и не смущать умы людские. Понял? Ни слова об ультиматуме Феофана. Ни намека на конфликт. Я еду как смиренный сын Церкви, ищущий наставления.
Орлов медленно качнул головой, он уже был в курсе разговора с Феофаном (как и все мое окружение), на его лице появилась хищная ухмылка. Он уловил всю прелесть этой змеиной игры.
— Понял, Петр Алексеич. Смиренный, как лис в курятнике. Сделаю в лучшем виде. Граф Брюс обставит все так, что сам Яворский не сразу поймет, где правда, а где лесть.
— Вот именно. Мне не союзник нужен, а ясность. А пока ты будешь в пути, мы здесь тоже скучать не будем. Пора показать нашим гостям, что такое настоящее гостеприимство по-игнатовски. Иди, и помни, от тебя сейчас зависит больше, чем от целого полка.
Орлов встал, коротко козырнул и вышел, растворившись в ночной темноте. Я подошел к окну и долго смотрел ему вслед. Шахматная фигура двинулась с места. Теперь ход был за противником.
Отослав Орлова, я на пару часов заперся в конторе, пытаясь выкинуть из головы всю эту церковную канитель. Против них у меня было только одно оружие — холодный расчет и умение ждать.
Пока политики плетут свои паутины, инженеры должны ковать железо. И не просто железо, а то, что способно проломить череп любому врагу, будь он в рясе или в броне. Я развернул на столе копию чертежа «Неуязвимого» и снова уставился на этот приземистый, уродливый силуэт. Броня. Четыре дюйма закаленной стали. Любое ядро, даже самое тяжелое, отскочит от такой скорлупы, как горох от стены. Идти в лоб, пытаясь построить нечто подобное, — это не лучший вариант. Нет уж, дудки. Если не можешь пробить стену тараном, нужно найти отмычку.