Инженер Петра Великого
Шрифт:
Ага, щас! Размечтался, Петруха!
Как только первая эйфория схлынула и я взялся за то, что граф велел — за подробный план и, главное, за смету, — так сразу вся романтика и улетучилась. Одно дело — на бересте красиво начеркать, где какой цех будет стоять, и стрелочками показать, как детали поедут. И совсем другое — посчитать, во что вся эта красота выльется государевой казне. А выливалось оно в такую прорву, что мне самому дурно стало.
Это же не станок один в уголке собрать, тут речь шла о перестройке целого куска завода! Здания нужны новые, или старые переделывать капитально. Фундаменты под печи и тяжелые станки (вроде того же мехмолота, который я задумал). Крыши,
А может сделать по другому?
Водяные колёса. Вот главная беда. Каждую зиму реки замерзают и завод парализует на месяцы.
Деривация. Надо сделать скрытый и утеплённый отводной канал. Пусть вода бежит по желобу, крутит колесо под крышей, где холод не схватит механизмы ледяной хваткой.
Но расчёты усложнялись бешено. Узкий канал — значит сильнее напор, быстрее вращение. Колесо может разлететься на щепки от таких оборотов. Да и мусор — листья, ветки, ил — забьёт поток в первый же месяц. Придётся ставить решётки, чистить их каждую неделю…
А там, глядишь, и паровую машину собрать удастся.
Я взял лист бумаги почище (Орлов раздобыл) и начал считать. Перво-наперво — стройматериалы. Дерево. На станины станков, на балки, на стропила, на полы, на опалубку для фундаментов. Дуб — хорошо, крепко. Но где его столько взять? Новый кладовщик, Лыков, лебезил теперь, а на прямой вопрос про дубовый лес только руками развел:
— Дубок-то, Петр Алексеич, нонеча весь на флот идет… На шпангоуты там, на кили… А нам что осталось — то и имеем. Сосна есть, елка… Не первый сорт, конешна, зато много…
Пришлось пересчитывать на сосну, закладывая сечение потолще, чтоб компенсировать хлипкость. А это — опять увеличение объема.
Кирпич. На печи, на фундаменты, может, и на стены где-то. Делают его тут рядом, на кирпичных заводиках, но качество — слезы. Кривой, недожженный, крошится. Брать надо с запасом, на бой. А это снова деньги.
Металл. Вот где главная засада. Железо кричное, полосовое — на бандажи для стволов, на оси, на рычаги, на инструмент. Надо много, и желательно не то ржавое дерьмо, что мне Лыков поначалу подсовывал. Чугун — на станины станков, на вкладыши подшипников, на всякую мелочь. Тоже не высший сорт, но хоть свой, охтинский. А вот медь и олово для бронзы (подшипники скольжения для тяжелых валов лучше все-таки бронзовые делать, надежнее будет) — это почти роскошь. Дефицит страшный, цена — заоблачная. Брюс обещал «ресурсы найти», но я же не дурак, понимаю — война идет, металл цветной на вес золота, и никто мне его тоннами не отвалит на мои эксперименты. Придется выкручиваться, где-то чугунными вкладышами обходиться, где-то — деревом твердых пород (опять же, где его взять?).
Известь, песок, глина — этого добра вроде навалом, но его ж привезти надо, складировать. А это — лошади, телеги, возчики. Тоже расходы.
Но самое главное — люди. Ладно, построил цеха и станки, а работать кому-то надо было. А кто будет? Мои три с половиной ученика и пара прикомандированных слесарей всю эту махину не потянут. Нужны толковые плотники, каменщики, кузнецы, литейщики, слесаря, которые и напильником махать умеют, и чертеж понимают. Да где их взять? На Охте мастеров хватает, но большинство — старой закалки, переучивать их — себе дороже. Да и кто их мне отдаст? Новый обер-мастер, сменщик Клюева, не пакостил открыто, но смотрел на мои затеи без энтузиазма и лучших людей явно придерживал для «традиционных» нужд.
Значит, надо было закладывать в смету и обучение новых людей. Набирать пацанов помоложе, самых смышленых,
Я сидел над расчетами, а на голове волосы шевелились. Цифры выходили астрономические по здешним меркам. Брюс, конечно, величина, но и его возможности не безграничны. Он же не может просто так взять и отвалить кучу бабла и ресурсов на прожект какого-то фельдфебеля, пусть даже и с «царским благоволением». Придется резать. Упрощать. Искать компромиссы.
Вместо кирпичных стен цехов — может, деревянные, бревенчатые? Дешевле, но пожароопаснее. Вместо сложной трансмиссии от водяного колеса — может, пока ограничиться приводом только на самые важные станки и механизмы? Вместо дорогих бронзовых подшипников — чугун или дерево, пропитанное салом?
Приходилось думать как снабженец, как экономист. Вспоминать весь свой прошлый опыт выбивания ресурсов и борьбы с бюрократией. Понимать, где можно надавить на Лыкова, ссылаясь на Брюса, а где лучше промолчать и поискать обходной путь. Может, договориться с тем же Шульцем, чтобы он подсобил с литьем нужных деталей «по-свойски»? Или попросить Орлова помочь найти пару толковых солдат-слесарей из армейских мастерских?
Это была уже какая-то военно-экономическая стратегия. Надо было пробить, достать, организовать. И всё это — в условиях войны, дефицита, воровства и вечного русского «авось». Брюс дал мне шанс, но теперь я понимал, чего этот шанс будет стоить. Предстояла долгая, нудная, изматывающая борьба за каждую доску, пуд железа, за толкового мастера. И успех зависел от моей способности прогрызть эту толщу косности и бюрократии.
Суровая проза жизни, мать ее… Никакой тебе магии и роялей в кустах. Только работа, расчет и умение договариваться. Или давить, если понадобится.
Пока я до хрипоты спорил с Лыковым из-за каждой партии досок и бился над сметой для графа Брюса, пытаясь впихнуть невпихуемое в рамки разумного, работа над сверлильным станком не стояла на месте. Вернее, она ползла, как черепаха по стекловате, но всё-таки ползла. И теперь, когда основные бюрократические препоны были хоть немного расчищены, а люди у меня появились чуть потолковее, дело пошло живее. Приближался тот самый «дедлайн» в два месяца, который мне негласно, но вполне ощутимо поставил Царь. И хотя месяц я провел на фронте, спрос от этого меньше не становился. Надо было кровь из носу успевать.
Главная идея станка была простой, но для здешних мест — революционной: вращаться должен сам пушечный ствол, а не сверло. Это позволяло добиться куда большей точности канала, ведь биение тяжелого ствола вокруг своей оси свести к минимуму проще, чем биение длинного и тонкого (относительно) сверла. Но вот реализация… Это был адский труд.
Станину мы собрали из самых лучших дубовых брусьев, какие только удалось выцепить у Лыкова (спасибо вмешательству Орлова). Скрепляли всё это дело массивными коваными скобами и болтами (резьбу на которых мои слесаря Иван да Семен нарезали уже по новому стандарту, матюкаясь, но таки делая). Главная задача была — жесткость. Станина не должна была вибрировать под весом многопудового ствола и усилиями резания. Старый Аникей ворчал, тесал и подгонял брусья на совесть, проверял каждый стык своим самодельным уровнем и угольником. Я ему даже идею подкинул — использовать натянутую струну для проверки прямолинейности направляющих станины. Простой, но эффективный метод, который тут был в новинку. Аникей долго не врубался, но потом проникся и с помощью струны вывел плоскости так ровно, как, наверное, ни один плотник на Охте до этого не делал.