Иоанна Хмелевская (Избранное)
Шрифт:
Была у меня еще одна деловая поездка в город Познань, за которую я расплатилась собственным здоровьем. В мае в Познани организовали акцию «С книгой — на природу». Все ринулись на эту самую природу, не догадываясь, какие ужасы нас там поджидают. Мошкара! Микроскопическая летающая гадость! Она напала на нас неожиданно и необратимо, и мы не знали, что с ней делать. Майская мошкара, прекрасно известная в Канаде, в сибирской тайге и еще в паре точек на глобусе, на сей раз решила нанести визит в Польшу и славно полакомиться.
Стоило мне усесться за приготовленный
В густой дымовой завесе я стала подписывать книги. У мошкары мозгов было больше, чем у людей, и она легко нашла себе поле деятельности. Дым стлался над головами, а не по земле, поэтому мерзкие твари кусали меня за ноги, и я не могла им помешать. Ногами я книги не подписывала, на стуле не ерзала, даже не притопывала, поэтому кусучая дрянь впивалась в меня со вселенским размахом. Укус мошкары сразу не чувствуется, комары в этом смысле ведут себя по-джентльменски. Я сидела в полном неведении и понятия не имела, что нахожусь на краю гибели.
Вернувшись в Варшаву, я с ужасом поняла, что подхватила не то гангрену, не то черную оспу, причем очень странную — ноги раздуло от колен до щиколоток. Нижние конечности безумно чесались и отекали на глазах.
Я отправилась к дерматологу, и меня удивило, что он явно перепугался. Лекарств мне прописали множество, в том числе антибиотики, причем лечиться надо было с часами в руках: одно лекарство — раз в двадцать минут, другое — через каждые два часа. К счастью, все препараты применялись наружно, не надо было ничего глотать.
Через неделю эта зараза стала потихоньку проходить, словно остановилась в развитии, но до хорошего самочувствия было еще далеко.
Приехали дети, и мы дружно отправились на отдых в Трувиль, в отель «Флобер». Отель обладал бесспорными достоинствами — находился в прекрасном месте на море и был дешев. Такая гостиница должна быть запредельно дорогой, а эта — за три копейки, потому что развалюшка.
Вот эта благородная старина и вышла нам боком. Зося, у которой аллергия на грибок, с первой секунды начала принюхиваться. Гостиницу ремонтировали, а Зося утверждала, что ее еще и обработали противогрибковым вонючим составом с затхлым запахом. У всех, кроме меня, побаливала голова, я же почему-то чувствовала безнадежную вялость и апатию.
Сразу после приезда я отправилась купаться и зашла в море по колено. Провидение позаботилось, чтобы со мной в этот момент была Моника, без нее я бы утонула. Я вдруг пошатнулась и плюхнулась на дно. И тут оказалось, что я не могу встать! Напуганная по полусмерти Моника схватила меня за руки и стала тянуть, помогая мне приподняться. На ватных ногах я побрела к берегу, чувствуя страшную слабость. И тут на меня навалилась головная боль. И какая! Чудовищный обжигающий обруч стиснул мою бедную голову, я едва не потеряла сознание.
Я опустилась на песок, встревоженные дети стали наперебой предлагать мне обезболивающие, я же твердо отказывалась, верная своему стойкому отвращению к лекарствам. Кроме того, боль постепенно отступала. Через четверть
Но ненадолго… Во второй раз то же самое приключилось, когда я встала под горячий душ. Боль пиявила меня уже значительно дольше. Ну а на третий раз я сдалась и через полчаса невыразимых мук сожрала канадскую пилюлю.
Мы всё пытались понять, откуда берутся эти напасти? Зося упорно настаивала, что это из-за зловредного грибка, мол, противогрибковое средство ужасно вредное, и всем плохо именно от него. Мы все насмерть перетравимся, если задержимся тут еще на минуту.
Пришлось плюнуть на отдых и сбежать в Париж. Я все еще была вялой и слабой, но адская боль точно осталась в прошлом. Следы от укусов мошкары постепенно пропали, и в конце августа я стала потихоньку приходить в себя.
Вскоре оказалось, что в сентябре я должна ехать в Москву…
До этого известия, в момент переезда в новый дом, ко мне нагрянули московские издатели. Предстояло обговаривать массу важных вещей, обсудить условия издания, подписать договоры и черт знает что еще. На тот момент я еще не до конца переехала, обеденного стола у меня не было.
Понятно было, что никакого приема я устраивать не стала, визит деловой: чаек-кофеек, мини-закусочка — и привет. Роль закусочки должны были сыграть вареные бобы, и слава богу, что их я сварила заранее.
В ту секунду, когда пятеро гостей переступили порог, во всем доме погас свет. На улице было уже темно, но дверь как-то все нашли, а дальше гостями занялся пан Тадеуш, потому что я рылась на кухне в поисках свечей. Тут я поняла, что кофеек-чаек накрылся медным тазом, так как чайник у меня электрический, а в нем — холодная вода.
Таким образом, чрезвычайно важное собрание и подписание эпохальных соглашений прошли авантажно: при трепетном свете свечей, под холодные бобы и красное вино, поскольку это был единственный напиток в моем распоряжении.
Причем сразу после ухода гостей свет зажегся!
Очень может быть, что мой второй приезд в Москву был как раз результатом этих на первый взгляд невинных переговоров!
И вот я в Москве. На сей раз пан Тадеуш оказался в пекле со мной рядышком, в самом прямом смысле слова. Наученная горьким опытом, я заранее потребовала программу пребывания, и нам ее с готовностью предоставили. Программа оказалась ну очень плотной, и меня немедленно охватили дурные предчувствия. Интуиция меня не подвела.
Москву накрыл густой дымный туман, нам сообщили, что в окрестных лесах горят торфяники, горят давно, и потушить их не удается. То, что это не враки, сомнений не было — всё вокруг заволокло серым плотным дымом.
Я провела в поезде вечер, ночь и утро, но в расписании пребывания не обнаружила ни минуты передышки. Я возмутилась и строго предупредила сопровождающих, что немедленно должна освежиться и переодеться.
Четыре раза меня стуком в дверь вытаскивали из ванной, чтобы решить какие-то мелкие вопросы, но на пятый я взбунтовалась. Где, холера ясна, пан Тадеуш, мой литературный агент, прекрасно говорящий на русском языке, который меня сюда приволок и должен отвечать за деловые встречи?