Иоанниты
Шрифт:
Вдруг она резко прыгнула в очередную комнату, мрачную и пустую, неслышно скользнув к дальней стене, где заглянула в щель ещё одной двери. Приблизившись, я по дохнувшему холоду понял, что Рамон привёл нас к чёрному ходу. Я примостил голову поверх головы дочери, чтобы разглядеть творящееся снаружи.
А там наш торопыга-фехтовальщик направился к невзрачной карете, вокруг которой столпилось сразу шестеро мужчин в чёрных камзолах и низких цилиндрах. Одежда мне чем-то смутно напомнила форму телохранителей Рокфеллера…
Шестеро встали по стойке смирно, завидев начальника. Тот дошёл до подчинённых,
– Через двадцать минут быть готовыми. Выезжаем через задние ворота – замыкаете колонну.
И вот нам уже нужно бежать и прятаться в подвернувшейся комнатке, так как Рамон пулей понёсся обратно. Успели притаиться, и тот, не заметив нас, прошёл мимо. Когда каблуки фехтовальщика стихли за углом, мы выбрались в полутёмный коридор.
У меня уже готова крошечная идея. Трисор ей цена, но другой нету.
– Виктория, – наклонился я к уху дочери, – доберись до своей банды – обойдите особняк и двигайте к той карете.
– Ты удумал покрошить тех шестерых? Блистательные у тебя планы по части маскировки.
– Ну, так вы сможете?
– Глаз полно… – пожаловалась в пустоту бесстрашная атаманша. – Ладно, постараемся сделать всё незаметно.
– Я тогда здесь покараулю.
– А дочь гонять удумал! – картинно возмутилась Виктория.
– Живее!
Ухмыльнувшись, она неторопливо побежала по коридору, поминутно прижимаясь к стене и вглядываясь в тёмные углы. На мне осталось возвращение к чёрному ходу, где на почтительном расстоянии шестеро телохранителей околачиваются возле экипажа.
Взглядом, которым я гляжу на всякого рода отребье, не получиться присмотреться к бравым ребятам. Даже издалека видно, какие солидные у них на ремнях револьверы и шпаги (кому в наше время могут быть нужны шпаги?). Уж как этим арсеналом владеют шестеро – вопрос другой, однако сомневаюсь, что ученики Бернадоте стреляют косо и рубят криво.
И тут ситуация изменилась… Признаюсь, я совершенно не рассчитывал вытворять геройства, но возможность подвернулась такая, что я посчитал недостойным её игнорировать. Вновь ухнули пузатые бока колокола, погружая всю округу в глухоту. Вспомнив, как недолго вопит церковное чудо, я поспешил. Вылетев из-за двери, я оказался вне поля зрения шестерых, обернувшихся на звук. Они заметили меня слишком поздно, чтобы предпринять что-то стоящее.
Несясь во весь опор, я на ходу извлёк из-под костюма Серую Лисицу и с лёту вонзил десятидюймовое лезвие под подбородок первому на очереди. Вырвав нож из раны, я с силой толкнул мертвеца, сбив его телом сразу двоих, уже выхватывающих оружие. Я обернулся в сторону оставшейся троицы, вытянул руку вперёд, зажмуриваясь до треска в висках. Заставив ярко засветиться узоры на руке, я ослепил неприятелей на пару секунд.
Даже огрызающиеся револьверы кажутся немыми на фоне колокола – пули летят мимо, я на полусогнутых подскакиваю ко второму гаду и рассекаю ему горло. Прямо на меня летит мощная струя крови, я с трудом вырываю из окаменевших пальцев оружие и заслоняюсь фонтанирующим трупом.
Тотчас в несчастного попадают сразу два товарища. Ближайшему мой точный выстрел меж глаз не дал вторую попытку – второй же разворотил пулей всё плечо моему щиту, впрочем, в
Оставшиеся уже выбрались из-под трупа и готовятся к схватке, а колокол умолкает…
Отбросив мертвеца, я бросился на ближнего – тот выбросил в меня руку с револьвером, словно хотел заколоть им. Я перехватил того за предплечье и одним движением сломал. Прыгнул навстречу подоспевшему товарищу, высоко поднявшему шпагу, вместо того, чтобы застрелить меня. Получив сокрушающий удар с ноги, он успокоился, а у меня появилась минутка прирезать оставленного паренька.
Через секунду Лисица загрызла и последнего. Гудящий звук не успел улечься, как я закончил. Вот теперь почувствовал боль: не заметил, как мне бедро оцарапало пулей, а шпага последнего дотянулась до щеки. Но я ведь и не думал, что обойдусь без синяков и ссадин. Раны скоро закроются, мои светящиеся узоры уже работают над этим.
А вот на что я серьёзно рассчитывал, что поле боя не будет выглядеть, как рабочее место мясника-трудоголика. Драгоценная форма охранников продырявлена пулями, окровавлена, хоть выжимай! Да, вид у нас после переодевания будет лихой; Рамон со товарищи что-то заподозрят…
И зафиксировать мой промах уже крадутся какие-то тени. Группа разбойников во фраках Быстро, но почти бесшумно ступает вдоль стены. Я помахал рукой смутным силуэтам.
Очень скоро все пятеро столпились вокруг меня.
– Дьявол! – пробурчал Дени. – Что тут творится?
– Папа! – закричала Виктория, но моментально осеклась и продолжила в разы тише. – Ты что натворил? Ты зачем их всех зарезал?
– Некоторые пристрелены, – нагнулся к одному из трупов Стриж.
– Ты ещё и… Да чёрт побери! Сколько крови… господи, что ты накуролесил!
– Колокол так удачно подвернулся, – бросился я в неловкую попытку оправдаться, – я подумал…
– Отлично ты подумал! Прыгнуть один на шестерых – тебя вообще убить могли! Будешь мне рассказывать про колокол!
– В чём, вообще, дело? – осведомился Трюкач.
Ребятам Виктория даже не успела рассказать наш план.
– Минут через десять, – почти не сдерживая гнев, заворчала Бестия, размахивая руками, – нам надо на этой карете ехать за Пито.
– Вы решили нарядиться в этих джентльменов и катить за коротышкой? – дёрнулся, словно обжёгся, Трюкач. – Нас же поймают и вздёрнут! А теперь ещё и одежда… она же вся в крови и разлохмочена!
– Да, это неудачный план, – не выдав эмоций, прогудел сквозь усы Дени.
Стриж продолжает ползать от трупа к трупу.
– Папа, чтоб тебя!
– Лучше пошевеливайтесь и раздевайте этих шестерых, – натянулась во мне струна решительности. – Виктория, покажи, что за заклинание очищать одежду. Оно же с кровью справится?
– А дырки я тебе заштопывать буду?
– Покажи заклинание! – проревел я, не разжимая зубов.
Одновременно успеваю стягивать камзол с ближайшего мертвеца. Только лишь молчаливый Стриж последовал моему примеру и пошёл расстёгивать пуговицы камзола. Гурман жестами что-то передал Трюкачу.