Ион
Шрифт:
Я захожу в просторный кабинет директора. Вдоль стен здесь стоят стеллажи с бесчисленным количеством папок и книг. Кроме них в комнате есть еще широкий письменный стол, два кресла и небольшой диванчик с кофейным столиком.
Госпожа Коробейникова сидит в своем кресле за столом и пьет чай. Это широкая женщина с суровым лицом. Она рождена свободным гражданином, так что у нее нет ни номера, ни каких-то других татуировок.
– Вивиана сказала, что у тебя есть несколько идей для нового номера, верно Бона? – ее голос не выдает никаких эмоций – ни недовольства, ни одобрения.
– Это так, госпожа Олимпиада.
– Как ты думаешь, вы сможете его поставить?
– Не знаю,
– Ясно. Я планирую дать тебе разрешение на постановку.
– Это правда? Вы не шутите? – сердце у меня в груди бешено колотится, собственный номер – предел моих мечтаний.
– Конечно правда, – Олимпиада улыбается мне, вся ее строгость тут же пропадает, – ты, ведь знаешь, я всегда видела в тебе прекрасного тренера. Некоторые преподаватели осуждают тебя за излишнее проявление самодеятельности, но я всегда считала, что глупо полагать, будто хоть немного одаренный рейб может нанести вред нашему государству.
– Госпожа Олимпиада, могу я задать вам один вопрос? – получив ободряющий кивок, я смело продолжаю, – почему вы хотите дать этот шанс именно мне?
Директор тяжело вздыхает и отвечает мне далеко не сразу.
– К сожалению, я не могу помочь всем своим талантливым девочкам. Каждый год мне приходится бороться за то, чтобы оставить вас у себя, а не передавать первому и второму филиалам. Ты не хуже меня знаешь, что у нас проблемы с финансированием. Мне становится все труднее покупать новый материал. Хорошо еще, что тебя никто брать не хотел.
– Из-за подозрения на инакомыслие?
– Да, именно из-за этого. Никто не хочет проблем в работе. Проще использовать более податливый материал. Я же считаю, что это не дает никакого развития спорту. Поэтому я беру таких проблемных девочек как ты или Шила. Я уверена, что из тебя выйдет лучший тренер, чем из остальных. Ты стремишься использовать новые редкие элементы, у тебя будут получаться прекрасные номера. Но для этого нужно очень много работать, ты понимаешь это?
– Конечно, госпожа Олимпиада. Я готова трудиться так усердно, как только нужно. Вы ведь знаете, наш спорт для меня это смысл моей жизни. Без него я ничто.
– Я рада, что ты это осознаешь. И не забывай о том, что если тебе все-таки удастся стать настоящим тренером, то тебе позволят самой воспитывать своих детей.
– Я помню об этом, госпожа директор.
– Прекрасно. Можешь идти. Разрешение на работу с девочками я тебе пока дать не могу, но можешь начинать вынашивать планы на настоящий номер, думаю, что в конце следующего года мы сможем порадовать зрителей именно твоей постановкой.
Я встаю со своего места и кланяюсь госпоже.
Выходя из кабинета, я начинаю обдумывать ее слова. Тренерская работа – лучше этого ничего и представить нельзя. А то, что касается детей вызывает у меня смешанные чувства. Дело в том, что рейбам нельзя воспитывать своих детей, они обязаны отдавать их государству, когда тем исполняется три месяца. Большинство рейбов выросло без родителей, мы не имеем ни малейшего понятия о том, кто они и что из себя представляют. Я не чувствую себя ущербным человеком. Рейбстово существует так давно, что семья потеряла для нас какую-либо ценность. Очень редкие рейбы живут в семьях. Это либо дети тех, кто выделился какими-то особыми заслугами, либо рейбы, купленные хозяевами их родителей. Таких единицы. Я думаю о собственных детях. Сомневаюсь, что смогу их воспитывать как следует, у меня ведь никогда не было семьи.
Вечерний поезд несет меня в сторону четвертого округа. Вообще-то нас не принято отпускать из спортивного центра, но мне выписали разрешение
Поезд прибывает к нужной мне станции. Я выхожу и с удовольствием вдыхаю сыроватый вечерний воздух. Мне не терпится оказаться рядом с Фабом, поэтому я решаю сократить дорогу через небольшой полу жилой район. Я довольно часто так делаю, Фабиан всегда ругает меня за это. На этих глухих неосвещенных улицах можно встретить кого угодно.
Я привычным шагом иду по этим узким улочкам. За моей спиной раздаются чьи-то шаги. Не оборачиваясь, я пытаюсь ускорить шаг и чувствую легкое покалывание в руке. Надеюсь, мне это показалось. Я вскрикиваю от неожиданности. Небольшой разряд электрического тока проходит через мой браслет. Все мои опасения становятся реальностью. Я останавливаюсь и поворачиваюсь лицом к преследователю. Мне уже ясно, что у него есть регистратор, так что сбежать не удастся. Напротив меня стоит какой-то огромный парень. Он подходит чуть ближе и я узнаю его. Это Редж. Государственный рейб с номером Е26−90. Охотник за головами. Такие как он крадут государственных рейбов, перебивают им знаки и продают на черном рынке.
– Так-так… Будет с кем развлечься, – Редж одаривает меня отвратительной улыбкой.
Я хочу закричать, но от ужаса у меня пропадает голос. Редж хватает меня за руку и тащит в ближайший закоулок. Мне удается вырвать свою руку из его лап, но он ударяет меня по щеке и отталкивает к стене. Мне не спастись.
Терен II
Иногда я плюю на все свои обязанности и приличия и уезжаю покататься. Хотя, нет, это сказано слишком громко. На самом деле я не могу наплевать ни на то, ни на другое, но иногда мне все же удается выкроить достаточно времени для того, чтобы совершить подобную прогулку.
Вот и сейчас я наслаждаюсь возможностью управлять своим автолетом. Машина плавно рассекает теплый летний воздух, не издавая при этом ни звука. На небе нет ни облачка и поэтому все, абсолютно все, начиная от панели управления и заканчивая самыми укромными уголками заднего сидения, залито приятным солнечным светом. Мой маршрут никогда не меняется. Укромными дорогами я доезжаю до четвертого округа и включаю невидимый режим. Четвертый округ один из самых больших. Это огромный спальный район, в котором живут люди совершенно разного достатка. Из-за массивности этого округа он был неофициально разделен на три области – 4а, 4b и 4с. Я еду в 4с. Он находится на границе с пятым округом, там живут государственные рейбы, работающие на соседних заводах и обслуживающие магазинчики и парикмахерские четвертого округа. Я заезжаю в самые трущобы. Улицы здесь обычно пустынны. По обеим сторонам тянутся одинаковые унылые домишки с запыленными окнами. Я стараюсь как можно быстрее миновать эти постройки, я живу во втором округе, и дела четвертого меня совсем не касаются.
Наконец, я достигаю цели своего путешествия – огромный пустырь, окруженный плотной цепью каких-то старых деревьев. Совершенно безлюдное место, идеально подходящее для моего развлечения. Дело в том, что я ужасно люблю гонять «по-старинке», то есть на колесах. Настоящих колесах, которые катятся по земле, а не парят над ней. Вот зачем я купил себе эту ретро модель. Когда я узнал, что у нее есть эта чудесная функция, то понял, что пропал навсегда. Это лучшая модель на свете. Продавец, правда, думал, что это совершенно бесполезный каприз, но он жестоко ошибался. Лучше этого ничего нет.