Иорич
Шрифт:
— Подробностями не поделитесь?
— Я сумел убедить ее позволить мне ее защищать.
— Отлично проделано.
— Однако она никак мне в этом не содействует.
— Да, это сложная задача.
— Да.
— И что думаете делать?
— Еще поразмыслю.
— Я уже пытался раньше.
— И как успехи?
— Алиера не самый удачный пример логического мышления.
Он кивнул.
— Что ж, посмотрим, куда это меня выведет. Вы что-нибудь выяснили?
—
— В какой области?
— Зная ее, вероятно, в исторической. Мнение современников императрицу не слишком интересует.
— Точнее сказать не можете?
— Нет. Не сейчас.
— Думаете, это связано с Тирмой?
— Возможно. Я впервые слышу это слово от вас.
— Ах да, вас же не было в городе, верно?
— Да. Краем уха услышал об аресте Алиеры.
— Тирма — деревушка на дальнем северо-западе. Там возникли волнения, послали имперскую армию. Что случилось, никто не знает, но прикончили нескольких крестьян.
— Невиновных?
— Есть и такое мнение.
— Да уж, Келли бы тут много чего высказал [7] .
— Кто?
— Неважно. А как взятие Алиеры под стражу этому поможет? Отвлечет внимание?
— Возможно. — Он, похоже, крепко задумался; я ему не мешал.
Минуту-другую спустя адвокат проговорил: — Вопрос в том, как собирается помочь сама Алиера?
— М-да, — согласился я. — Предполагая, что все наши предположения верны.
7
см. «Текла»
— Надо выяснить это доподлинно.
— Вы хотите сказать, что это моя задача.
— Я хочу сказать, что рассчитываю на вашу помощь.
— Что ж, это честно, — проворчал я.
Перисил кивнул.
Наверное, надо было ему сказать, что джареги в курсе, что я вернулся, и рыскать там и сям для меня уже небезопасно. Но что это меняет? В смысле, дело-то все равно нужно сделать.
«Естественно, босс, но разве делать его должен именно ты?»
«Похоже на то.»
«Почему?»
«А больше некому.»
«Точно, босс. А почему?»
«Хм.»
— …и до тех пор, я не смогу…
— Простите, я отвлекся. Не повторите еще раз?
Перисил странно на меня покосился.
— Я сказал, что мне нужно что-то, с чем можно обратиться к суду.
— Что значит — обратиться к суду?
— Подать прошение об освобождении или попытаться обосновать «позорящее обвинение».
— Позорящее обвинение? Что, и такое есть?
— Разумеется, в прецедентах.
— И сколько
— Успешно?
— Вообще.
— Двадцать семь.
— А успешно?
— Ни разу.
— И направлено оно будет против императрицы?
— Против Империи, но по сути да.
— Забудьте. Алиера никогда такого не позволит.
Он кивнул, словно и сам пришел к тому же выводу.
— Вероятно, так и есть, но я все равно хочу, чтобы это было в материалах.
— Вам решать.
— Но все это весьма странно.
— Да, мне тоже так кажется. Чтобы императрица обвиняла лучшую подругу…
— Нет, это-то как раз обычный момент, император есть император, а называться другом императора значит порой рисковать головой. Так всегда было.
— Ладно. А что же странно?
— Формулировка обвинения. Этот закон никогда не предназначался для высшей знати, чей Дом у вершины Цикла.
— То есть? Объясните.
— Что объяснить?
— Некоторые законы предназначены для высшей знати, а некоторые нет?
— А как же иначе?
— Э. Ну, не знаю, никогда не задумывался.
— Чтобы обвинить знатную персону в соответствии с кодексом, нужно большинство голосов в Совете принцев. А принцы не станут голосовать против представителя могущественного Дома при столь малоубедительных аргументах, как сейчас.
— Так что, все это пустая трата времени?
— Да нет же, вы не поняли. Так в соответствии с кодексом. Но у нас — имперский эдикт, а значит, решение принимают императрица и высокий суд.
Поэтому они могут получить обвинение.
— Что ж, значит…
— Однако использование эдикта против знатной персоны, которую нельзя осудить обычным способом, подымет настоящую бучу среди принцев. Высокий суд знает это, и императрица тоже.
— И они вмешаются в ход судебного процесса?
— Вы смеетесь?
— Да.
— Ну, да, пожалуй, тут есть над чем посмеяться. Но видите ли, есть создание законов, исполнение законов и интерпретация законов, и все это связано друг с другом, и есть люди, которые делают все это, и люди также связаны между собой. Нельзя вычленить что-то одно.
— А интересно было бы попробовать.
Он пропустил это мимо ушей.
— Я к тому, что значащих персон подобное очень сильно обидит. Обида — плохая основа для гражданского долга, а императрицу еще никто не уличал в пренебрежении таковым.
— М-да. Кажется, суть уловил. И каков ваш вывод?
— Мой вывод — я хочу знать, что происходит. Я буду искать со своей стороны, а вы поищите со своей.
— Хорошо.
— Знаете, откуда начать?
— Само собой, нет.