Иосиф Бродский: Американский дневник
Шрифт:
Но наиболее трагическим в поэзии Бродского предстает образ завоевателя, с которым иронически отождествляет себя автор. Глупый и напыщенный вид человека, который в четыре часа утра (вероятно, после бурной вечеринки) таращится на себя в зеркало ванной комнаты и старается по инерции произнести какую-то мелодию в стихотворении 1974.75 года, сменяется трагическими образами "завывателя" и "забывателя" в стихотворении 1986 года. Сравните: Единственное, что выдает Восток, это — клинопись мыслей: любая из них — тупик, да на банкнотах не то Магомет, не то его горный пик, да шелестящее на ухо жаркое "ду-ю-спик". И когда ты потом петляешь, это — прием котла, новые Канны, где, обдавая запахами нутра,
Завоеватель, старающийся выговорить "ча-ча-ча" ("Шорох акации", 1974.75).
—--------------
По утрам, когда в лицо вам никто не смотрит, я отправляюсь пешком к монументу, который отлит из тяжелого сна. И на нем начертано: Завоеватель. Но читается как "завыватель". А в полдень — как "забыватель" ("Элегия", 1986).Внешний вид преуспевающего "завоевателя" Нового Света (вероятно, именно таким представлялся Бродский окружающим) далек от внутренних представлений поэта о самом себе и поэтому вызывает с его стороны горькую усмешку. "Монумент" (отражение самого себя в зеркале), к которому каждое утро "отправляется пешком" автор, для него является лишь продолжением "тяжелого сна", или кошмара. Наедине с самим собой ("когда в лицо вам никто не смотрит") "завоеватель" превращается в отчаявшегося "завывателя" или утратившего связь с реальностью "забывателя".
Знаменитая фраза Родиона Раскольникова "Ко всему-то подлец-человек привыкает!", позволяющая многое объяснить в жизни, по отношению к Бродскому не действует. Трагическое восприятие своей судьбы, которое возникло в его стихотворениях сразу после отъезда, не только не исчезло со временем, но продолжало набирать силу.
Время определяется для человека событиями, которые происходят в его жизни. Если событий нет, то отсчет времени ведется в соответствии с внешними факторами (в условиях тюремного заключения, например, таким фактором обычно является смена дня и ночи).
В стихотворении "Одиссей Телемаку" лирический герой Бродского считает удары волн, чтобы ориентироваться во времени: "когда так долго странствуешь, и мозг / уже сбивается, считая волны". Волны ударяются о берег гораздо чаще, чем день сменяет ночь, и это занятие позволяет путешественнику забыться, отвлечься от невеселых мыслей, хотя монотонность ударов приводит к тому, что сознание его начинает мутиться и "мозг сбивается".
Возможно, считая волны, герой Бродского тешил себя иллюзиями, что каждый новый удар приближает его освобождение, однако призрачность этой надежды с течением времени становилась все более очевидной и приводила лишь к раздражению: "и водяное мясо застит слух".
В "Одиссее Телемаку" лирический герой Бродского оказывается на острове, его глаз поминутно обращается к горизонту в надежде увидеть корабль, который спасет "жертву кораблекрушенья", но видит он лишь прямую линию, однообразие которой становится для него невыносимым: "глаз, засоренный горизонтом, плачет".
Слова с негативным значением "сбивается", "засоренный", "плачет", "застит", с помощью которых Бродский описывает состояние "жертвы кораблекрушенья", указывают на длительное пребывание героя на острове, хотя в реальности (стихотворение написано в 1972 году) "одиссея" поэта только начиналась. Повидимому, не только пространство "растянулось" в представлении героя Бродского, но и время.
Первая строфа стихотворения имеет кольцевое строение, она начинается и заканчивается темой потери памяти, однако лейтмотив потери памяти ("Кто
Упоминание поэтом имени Паламеда отсылает нас к мифологическим событиям прошлого, которые перекликались с его собственной судьбой:
Одиссей, царь Итаки, недавно вступивший в брак с красавицей Пенелопой, не хотел покидать жену и своего малолетнего сына Телемаха и плыть на войну в далекую Трою. Когда Атриды (цари ахейской земли, искавшие прежде руки Елены), вместе с Нестором и Паламедом, прибыли в дом Одиссея, он прикинулся сумасшедшим: запряг в плуг осла с быком и стал пахать землю и засевать ее солью. Но Паламед раскрыл обман Одиссея: он взял Телемаха и положил на полосу, по которой Одиссей проходил плугом. Дойдя до места, где лежал младенец, Одиссей остановился и сознался в притворстве. Пришлось Одиссею покинуть родную Итаку, жену и сына и идти на долгие годы под стены Трои [78] .
78
Изложено по книге: Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции. Боги и Герои: Троянский цикл. Новосибирск, 1992.
Одним из самых действенных способов давления на человека в тоталитарном государстве была угроза его близким, возможно, этим объясняется личный мотив при обращении Бродского к истории с Паламедом. Но удивительным является другое: и на острове, находясь за пределами досягаемости, лирический герой Бродского продолжает настаивать на потере памяти. Если вопрос о победителях в войне в начале стихотворения можно толковать в том смысле, что этот факт не имеет для поэта значения: кто победил — неважно, то его "забывчивость" в отношении возраста сына ("Не помню я, чем кончилась война, / и сколько лет тебе сейчас, не помню") вряд ли можно объяснить с тех же позиций.
Стихотворение "Одиссей Телемаку" написано в год отъезда Бродского из Советского Союза, значит, его сыну столько же лет, сколько было тогда, когда он его покинул, но поэт говорит о том, что он не помнит его возраст. В чем же тут дело?
Возможно, потеря памяти служила своеобразным щитом, позволяющим Бродскому в условиях эмиграции вести независимое существование. Приведем отрывок из интервью Бродского Джону Глэду:
Д. Г. Когда вы только приехали на Запад, вы сказали — я цитирую по памяти, — что не собираетесь мазать дегтем ворота родины. И. Б. Да, более или менее…
Д. Г. Очевидно, вы тогда еще рассчитывали вернуться? И. Б. Нет… нет…
Д. Г. А теперь утеряна надежда или… И. Б. У меня не было никогда надежды, что я вернусь. Хотелось бы, но надежды нет. Во всяком случае, я сказал это отнюдь не в надежде обеспечить себе возврат когда бы то ни было под отчий кров. Нет, мне просто неприятно этим заниматься. Я не думаю, что этим следует заниматься.
Д. Г. А желание вернуться? И. Б. О, желание вернуться, конечно, существует, куда оно денется, с годами оно не столько ослабевает, сколько укрепляется [79] .
79
Бродский И. Настигнуть утраченное время: (Интервью Дж. Глэду) // Бродский И. Большая книга интервью. М.: Захаров, 2000. С. 115.116.