Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Я тоже не сразу приняла решение. Даже после совершенного, я колебалась… Но, постепенно-постепенно я привыкла, что я больше не одна, у меня есть ты, и ты — мой родной сын… — она погладила его по плечу. — Ты же очень-очень мужественный… Знаю, что это за страх в тебе… Он пройдет…
— Вот уже с год не проходит… Как Луна объявила, что беременна, так и не проходит… — тяжело вздохнул Слава, — не так-то все это легко…
— Никто и говорил, что жить легко и просто. У всех в этой жизни свой крест, и мы обязаны его нести, хотим
Но я, лично, не против подписать все необходимые бумаги, я буду рада еще одному внуку…
— Правда? — обрадовался мужчина.
— Правда.
Они не могли наговориться, но время, отпущенное им на разговоры, к сожалению, закончилось… Рогозину-младшему снова нужно было возвращаться на войну, в другую страну…
— Мам, а ты на меня не злишься… За все, тогда?..
— Я все понимаю: ты не мог поступить по-другому… — Рогозина провожала его. — Я… знаю, что значит твой выбор. Знаю, что значит война… Я рада, что ты стал настолько взрослым…
— Спасибо…
— На сколько мы расстаемся? — тихо спросила женщина.
— Я не знаю, мама… Но знай: я продумал все варианты событий. Даже самые худшие… — он не дал ей вставить и слова. — Я непременно вернусь сюда, к тебе, в Россию… После того, как пришью этого гада.
— Я знаю, сын. Я знаю…
Рогозина стояла на крыльце Федеральной Экспертной Службы, и наблюдала, как он садится в черную машину, которая отвезет его обратно в аэропорт.
Снова их разлучают. Война…
— Галь, он вернется, — раздался позади голос Николая Петровича.
Она обернулась и взглянула на мужчину. Тот подошел и обнял ее за талию, привлек к себе.
— Я знаю, — просто сказала она, закрыв глаза и прижавшись к майору…
====== Цикл «Темные воды». Полет Феникса. ======
Голос твой прозвучал в темной ночи…
Он зовет меня за тобою, во мрак.
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Я тебе пропою, о птица тьмы, о крае…
Где мне обещали приют для души…
Но небо темно, и звезд не видать —
Ты закрыл их своим оперением…
И нет больше слов, и нет силы кричать,
Твой взор полон видений…
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Когти твои сжимают весь мир,
А крылья летят сквозь века и столетия…
Небесные своды подвластны тебе —
Качаешь ты планет колыбель…
Тише, мой милый, ты глазки сомкни,
Т-с-с, затихай под защитой — птица слетает к тебе.
Подожди, страж времен, черный феникс…
Подожди, страж времен…
Так, старой песней, Луна только что убаюкала Тедди Люпина, который скоро сменит имя и фамилию на Тимофея Рогозина. Оба супруга решили, что лучше всего пусть его новое имя
Александр, на редкость, рос здоровым и сильным; пацан очень сильно развился, и сейчас все норовил заползти во все углы, пощупать и положить в рот все, что лежало в пределах его видимости.
Андромеда, как говорила им, так и поступила — продала все, открыла внуку счет в банке, а сама начала жить при благотворительной организации, в доме престарелых. Она навещала окрепшего внука, радовалась его успехам…
— О, господи, — вырвалось у Рогозина, когда его сын наконец-то дал возможность отправить кашу себе в рот, — никогда бы не думал, что накормить ребенка так сложно!
— Что поделать, — заметила Луна, — к груди уже не приложишь — плюется, и орет… Тимошу наоборот, надо продержать на молоке подольше… Пусть еще окрепнет.
— Да-а-а, кричит он знатно! — проговорил мужчина, вытирая рот сына салфеткой. Тот явно издал короткий вопль ярости, и сжал маленькие, но крепкие кулачки, — так, что уши моментально закладывает!
Мальчишка, замолкнув, хитро в этот миг посмотрел на папу своими зелеными глазами, потом треснул кулачком так, что пустая тарелка, стоявшая на краю, и ложка там — звякнули и, совершив кульбит, упали на пол. Тарелка при этом треснула пополам. И радостно так, залился искренним смехом.
— Репаро! — раздраженно проговорил Рогозин, коротко взмахивая своей волшебной палочкой. Осколки моментально стали целой тарелочкой. — Ну ты посмотри — еще и смеется!..
— Это же ребенок!
— Это уже хитрый и умный маленький человечек… Манипулятор! Накажу! — погрозил ему пальцем отец, сменив ласковый тон на жесткий. — По попе получишь, как в тот раз.
Суровый и злой тон папы возымел свое действие — пацан резко стих и немного испуганно уставился на молодого злого папашу. Казалось, он готов был уже заплакать…
Но папа вытащил его из детского стульчика, и поднял к себе на руки.
Мальчик моментально прижался к телу взрослого, и обнял маленьким ручками Вячеслава за шею. Луна заулыбалась — все-таки всем мужчинам очень шло держать малышей на руках.
Но в этот миг в дверь постучали условным знаком. Судя по всему — кто-то из глав.
— Кто? — спросил Слава, покрепче перехватив сына и схватившись за волшебную палочку. Им нужно было сейчас обоим обязательно погулять на улице — дать выспаться Тимофею. Саша уже спал по обычному графику, день-ночь, и сейчас был намерен бодрствовать. Тем более, лето на дворе было в самом разгаре…
— Грозный Глаз! — проскрипел голос за дверью.
— Я рад вам, — заметил коротко Рогозин, приоткрывая дверь. — Давайте поговорим снаружи… Луне нужно отдохнуть… Да и Сашу пора выгулять… Маленький ребенок ведь.