Ирано-иракская война. Бойня за Глобальный Юг
Шрифт:
Никто не осмеливался подвергать себя гневу диктатора, предупреждая его о том, что он рискует ввязаться в неконтролируемую авантюру.
Заставив своих генералов замолчать, Саддам больше не мог рассчитывать на то, что они скажут ему правду и не дадут совершить ошибку. Ведь армия не была по-настоящему готова к войне. Хотя ее оснащение модернизировалось, в целом оно по-прежнему уступало иранской армии. Обучение оставляло желать лучшего. Логистика не была скоординирована. Мотивация оставалась слабой. Иракские военные были готовы к сражению для защиты своей страны, к борьбе с курдами или к вторжению в Кувейт, который они считали частью Ирака, но нападение на Иран было совершенно другим предложением. Высшее военное командование Ирака начало готовиться к крупномасштабной военной операции в полной тайне, без малейшего энтузиазма. Все генералы знали, что их лидер не потерпит ни
Тем временем в Тегеране продолжалась борьба за власть. Приоритеты аятоллы Хомейни были незыблемы: консолидация исламской революции, подготовка прихода к власти духовенства и предотвращение повторного попадания Ирана под иностранное влияние. Во главе с аятоллой Бехешти и аятоллой Монтазери духовенство воспользовалось идеологическими разногласиями, ослабившими светский лагерь, чтобы укрепить свои позиции и открыто критиковать президента Бани-Садра. Хотя он пользовался поддержкой Верховного лидера, Бани-Садра упрекали в неспособности подавить восстания, дестабилизировавшие ситуацию в провинциях Хузестан и Курдистан. Пытаясь восстановить контроль, Бани-Садр, который восстановил обязательную военную службу, приостановленную после революции, решил отправить крупные подкрепления в обе провинции.
На юг он направил 92-ю танковую дивизию, офицеры которой доказали свою преданность режиму, а также два танковых батальона и три пехотных батальона из бригад, охранявших восточные границы с Афганистаном и Пакистаном. Тем самым он надеялся нанести смертельный удар по борцам за независимость Арабского фронта освобождения Аль-Ахваза под руководством Мохаммада Тахера Ханкани. Крупный контингент Бани-Садра был поддержан местными подразделениями Стражей революции. На севере страны президент Ирана перебросил 28-ю механизированную дивизию для оказания помощи 64-й пехотной дивизии в преследовании пешмерга Демократической партии Иранского Курдистана (ДПКИ). В центре, около Керманшаха, Бани-Садр привел в боевую готовность 81-ю танковую бригаду, 84-ю механизированную дивизию и 1-ю бригаду армейской авиации для усиления северного или южного фронта в случае необходимости. Все эти части, находившиеся вблизи иракской границы, через несколько недель должны были принять на себя удар иракского вторжения.
Ядовитое настроение в Тегеране усугублялось тем, что иранское правительство казалось неспособным исправить ситуацию в экономике, которая рухнула после эвакуации западных технических специалистов восемь месяцев назад. Никто, похоже, не представлял, что Иран находится на грани войны с Ираком, несмотря на то, что стычки продолжались в течение всего лета, приняв рутинный характер, который усыпил подозрения иранского руководства. Светский лагерь пытался добиться стратегического успеха и ограничить растущее влияние духовенства, не заботясь о том, что происходит за пределами страны. 27 июля 1980 года известие о смерти свергнутого шаха Мохаммада Резы Пехлеви в Каире было встречено с безразличием. Президент Анвар аль-Садат устроил ему пышные похороны, чем еще больше вызвал гнев иранского режима и заставил его очернить Египет. Хотя аятолла Хомейни знал о растущем риске вооруженного конфликта между Ираном и Ираком, он ничего не предпринял, чтобы избежать его, будучи убежденным, что в случае войны шиитское население Ирака поднимется против Саддама и ускорит его падение.
16 августа 1980 года Саддам Хусейн вновь созвал своих начальников штабов. Он сообщил своим генералам о своем бесповоротном решении напасть на Иран, хотя еще не определил конкретный график. День начала военных действий будет выбран в последний момент, в зависимости от обстоятельств. Инстинктивно президент Ирака все еще сомневался, стоит ли нападать, тем более что его армия не выглядела готовой. Хотя он не слишком разбирался в военном деле, но прекрасно понимал, что не может начать тотальную войну против Ирана с целью уничтожить иранскую армию и захватить Тегеран. Иран был слишком большой страной, слишком гористой и густонаселенной, чтобы такая цель была осуществима. Вместо этого Саддам стремился к ограниченной войне, которая позволила бы ему добиться территориальных успехов и пересмотреть расположение границы и статус реки
Он представлял себе своего рода блицкриг, ограниченный в пространстве и времени – максимум несколько недель, – призванный надолго ослабить иранский режим и установить новую динамику власти, благоприятную для Ирака. Он надеялся, что быстрая победа пошатнет власть Хомейни и заставит его обуздать свои гегемонистские амбиции. Разгневанный благоразумием своих начальников штабов, Саддам отчитал своих генералов: «Что мешает вам наступать в Иране, окружить и захватить вражеские армии? Никто не говорил, что не будет сопротивления! Никто не говорил, что не будет потерь и смертей! Мы должны проникнуть в Иран и показать, что мы можем нанести удар нашему противнику».
Цели, которые предстояло достичь, оставались столь же неясными, как и время начала войны, но, по-видимому, сводились к завоеванию прибрежных равнин Хузестана и обеспечению безопасности обоих берегов реки Шатт-эль-Араб. Начальники штабов не собирались штурмовать горы Загрос, особенно учитывая перспективу осени или, что еще хуже, зимы. С этого горного хребта, высота которого превышает 4000 метров, иранцы доминировали над иракцами на равнинах. Чтобы избежать иранской контратаки с гор, иракские генералы планировали взять под контроль несколько стратегических высотных точек, которые позволили бы им лучше охранять подступы к иракским городам. В качестве основной цели наступления была выбрана провинция Хузестан. Иракские генералы надеялись, что равнинная местность Хузестана позволит их танкам свободно передвигаться, несмотря на наличие большого количества болот. Сеть дорог в этом районе была довольно густой, что позволяло проводить маневры окружения и отвлечения. Кроме того, в этой провинции было сосредоточено две трети иранской нефтедобычи.
Захват или уничтожение нефтяной инфраструктуры Ирана еще больше ослабил бы иранский режим, значительно сократив его доходы от продажи нефти. Саддам Хусейн также был убежден, что арабоязычное население Хузестана восстанет с появлением первых иракских танков, приветствуя его солдат как освободителей. Он считал себя наследником аббасидских халифов, наделенным миссией уничтожить персидского врага, который всегда стремился угнетать арабский народ. Можно также предположить, что бандитский нрав Саддама инстинктивно побудил его попытаться ограбить нефтяные запасы Ирана, хотя он знал, что использовать их будет очень трудно из-за больших затрат времени и средств, необходимых для подключения нефтяных месторождений Хузестана к иракским трубопроводам. Учитывая это, он приказал своим генералам мобилизовать многочисленные автоцистерны, чтобы доставить как можно больше нефтепродуктов обратно в Ирак.
26 августа 1980 года, через три дня после посещения Саддамом Хусейном пограничного гарнизона Ханакин, расположенного недалеко от иранского города Каср-и-Ширин, ситуация на ирако-иранской границе резко обострилась. С обеих сторон границы раздавались выстрелы, в том числе из тяжелого вооружения, без каких-либо явных признаков того, какая из сторон спровоцировала боевые действия.
Но одно было несомненно: иракская власть могла таким образом усиливать напряженность, чтобы оправдать casus belli. Эти стычки также позволили Саддаму оправдать отправку значительных подкреплений в приграничные районы. Иранские солдаты с готовностью наносили ответные удары, иногда непропорционально сильные, что сыграло Саддаму на руку. Они получили четкие приказы от президента Бани-Садра, который призывал их как можно жестче обращаться со своим иракским соседом. А чтобы избежать неудобных свидетелей, иранское правительство запретило иностранным журналистам доступ в зоны конфликта, тем самым укрепив недоверие международного сообщества к Тегерану.
4 сентября была вызвана артиллерия, и ситуация начала ухудшаться. Иранские орудия били по иракским городам Ханакин и Мандали, расположенным в центре Ирака у подножия гор Загрос, чуть более чем в ста километрах от Багдада. Саддам Хусейн беззаботно обвинил иранцев в разжигании военных действий, не жалея усилий, чтобы привести иностранных журналистов посмотреть на разбомбленные деревни.
Воспользовавшись случаем, он приказал своей армии вновь занять несколько участков иранской территории, на которые претендовал Ирак. Через несколько дней иракские войска при поддержке артиллерии и танков взяли под контроль несколько скалистых островков на реке Шатт-эль-Араб, а также две спорные зоны общей площадью 324 квадратных километра. Иранцы потеряли два патрульных катера на реке Шатт-эль-Араб, пять танков и около пятидесяти солдат. Иракцы потеряли в ходе операции около ста бойцов.