Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

*

Слыхал я: некий повелитель был, Из грубой бязи платье он носил. Ему сказали: «О султан счастливый, Китайские б шелка носить могли вы!» «Зачем? Я добрым платьем облачен! Шелк – это роскошь,- так ответил он.- Харадж я собираю для того ли, Чтоб наряжаться, в неге жить и в холе? Когда, как женщина, украшусь я, Угаснет доблесть ратная моя. Когда бы суета владела мною, Что стало б с государственной казною? Не для пиров и роскоши казна - Она для мощи воинской нужна».

*

Султаном обездоленная рать Не станет государство охранять. Коль враг овец крестьянских угоняет, За что султан с крестьян харадж взимает? И будет ли народ царя любить, Коль

царь страну не может защитить? Когда народ, как яблоня, ухожен, Тогда лишь урожай его возможен. И ты его под корень не руби И, как глупец, себя не погуби. Тот подл, кто меч над подданным подымет, Кто зернышко у муравья отнимет. А царь, не угнетающий людей, Награду примет от судьбы своей. Ты пуще стрел остерегись рыданий Людей под гнетом непосильной дани!

*

Коль можешь миром покорить страну, Не затевай напрасную войну. О смерти помни, мощь и славу множа. Ведь капля крови царств земных дороже. Джамшид великий как-то, я слыхал, У родника на камне начертал: «Здесь сотни сотен жажду утоляли И, не успев моргнуть, как сон, пропали. Мы покорили царства всей земли, Но взять с собой в могилу не могли!»

*

Когда враги в полон к тебе попали, Ты не терзай их, хватит с них печали. Кто покорился, с миром пусть живет. Кровь пролитая небу вопиет.

РАССКАЗ

Дара однажды, воин знаменитый, Охотясь на горах, отстал от свиты. И увидал он, оглядясь кругом, Что муж-пастух бежит к нему бегом. И вот Дара подумал благородный: «Не зло ли умышляет сей негодный. Сейчас его стрелой я поражу, Предел его стремленью положу…» «О властелин Ирана и Турана!
– Пастух воскликнул, страхом обуянный.- Всю жизнь я службу царскую несу, Твоих коней отборных я пасу!» Дара, слугу увидев, рассмеялся: «О дурачок, добро, что ты назвался. Видать, Суруш судьбу твою хранил, Ведь чуть было тебя я не убил!» С улыбкою сказал пастух смиренно: «Советом не побрезгуй, царь вселенной! Тот царь не будет в мире знаменит, Что друга от врага не отличит. Знать должен слуг своих ты, царь великий, И в этом суть могущества владыки. Ты часто звал к себе меня, о шах, Расспрашивал меня о табунах. Навстречу я бежал к тебе любовно, А ты – за лук, как будто враг я кровный! Из тысячного табуна любой Скакун на свист предстанет предо мной. Чтоб помнить всех, в делах мирских участвуй Хоть раз в году, мой царь, общайся с паствой И помни: участь подданных плоха В краю, где царь глупее пастуха!»

*

Не ставь, султан, престол свой на Кейване, Там не услышишь стонов и рыданий. Спи чутко, чтобы слышать крик истца На ложе неги, за стеной дворца. Кто злую власть клянет, ее насилье, Знай – он клянет твой гнет, твое насилье. Не пес полу прохожего порвал, А муж, что пса такого воспитал. Речь Саади, как меч в его деснице. Рази! И пусть нечестье покорится! Разоблачай бесстрашно злость и ложь, Ведь ты не грабишь, взяток не берешь. Перед корыстью мира не склоняйся Иль с мудростью и правдой попрощайся.

*

Иракский царь, что захватил полмира, У врат своих услышал речь факира: «Эй, царь! Внимай истцам у врат дворца! Ты сам – проситель у дверей творца!»

*

Когда не хочешь жить со счастьем в ссоре - Иди, спасай людей из бездны горя. Был не одни повергнут падишах Стенаньями народными во прах. В прохладе, в полдень, дремлешь ты, не зная, Что гибнет странник, от жары сгорая. Пусть небо правосудие свершит, Коль в мире правосудие молчит.

РАССКАЗ

Поведал древле муж благочестивый: Был у Абдулазиза сын счастливый. Он драгоценным камнем обладал, Что, словно солнце, и во тьме блистал. Игрою дивной изумлял он взоры, Вселенной темной расширял просторы. И вот в стране случился недород, И страшный голод наступил в тот год. Сын ал-Азиза, бедствие такое Увидя, пребывать не мог в покое. Ведь

мужу честному не до еды При виде общей муки и беды. И продал камень он без сожаленья, Чтоб прекратить народные мученья. Хоть он без счета денег получил, Но все в одну неделю расточил. Его вельможи горько упрекали: «О шах! Какой вы камень потеряли! Увы, такой ущерб невосполним!…» И тихо, строго он ответил им: «Противны государю украшенья, Когда страна изнемогла в мученье. Вез камня я кольцо носить могу, Чтоб пред голодными не быть в долгу!» Велик тот царь, что роскошь презирает, Но подданных от бедствий охраняет. Муж благородный радостей нигде Не ищет, коль народ его в беде.

*

Когда правитель дремлет недостойный, Не думаю, чтоб спал бедняк спокойно. Когда ж владыка мудрый бодро бдит, Тогда и люд простой спокойно спит. Хвала аллаху, что такого склада Разумное правленье сына Сада! И смуты здесь при нем не закипят; Здесь смуту сеет лишь красавиц взгляд! Пять пли шесть двустиший в обаянье Вчера держали некое собранье. И пели мы: «Я счастие познал! Ее вчера в объятьях я держал. И, увидав, что сном опьянена, Склонилась головой моя луна. Сказал я: «О проснись же на мгновенье, Дай слышать голос сладкий, словно пенье. О смута века – время ль нынче спать? Давай вино веселья пить опять!» Она спросонья: «Смутой называешь Меня и мне не спать повелеваешь? Не знаешь разве ты, что смута спит, Когда владыка истинный царит?»

РАССКАЗ

В преданьях наших древних я читал: Когда Тукла престол Занги принял, Хоть человеком сам он был незнатным, Но правил мудро царством необъятным. Учась у древних, к правде устремлен, Он правды чистой утвердил закон. И своему мобеду благородный Сказал: «И жив… И жизнь ушла бесплодно. Отец, хочу я на покой уйти, Итог Познанью жизни подвести. Владыка, умирая, все теряет, А счастье лишь отшельник обретает». Мобед же, чья душа была светла, Вспылив, сказал: «Довольно, о Тукла! Ты знай, наш тарикат – служенье людям Его в молитвах мы искать но будем. Пускай па троне царском ты сидишь, И здесь – суфий ты истый и дервиш. Отшельничество – истины не мера, В делах лишь добрых истинная вера! Дела для тариката нам нужны, Слова без действий смысла лишены. Деяний власяницу под Кабою Пусть носят вознесенные судьбою!»

РАССКА3

Пред старым другом о беде великой В слезах румийский говорит владыка: «Хозяйничает враг в моей стране… Одна осталась крепость эта мне! В законах правды воспитал я сына, Чтоб по себе оставить властелина, Но яростный напор враждебных сил Моей десницы локоть сокрушил. Беда над государством распростерлась… Душа моя от мук во прах истерлась. Дай мне совет – где силу мне собрать, Чтобы из царства выгнать вражью рать?» Мудрец ответил: «О душе подумай! Не предавайся горести угрюмой. Есть крепость у тебя. Когда умрешь, С собой и эту крепость не возьмешь. Что мог, для царства сделал все ты… Пусть сын твой примет все твои заботы! Мир целый взять и выпустить из рук - Напрасный этот труд не стоит мук. Не обольщайся жизнью быстротечной. К уходу приготовься, к жизни вечной. Ведь были Фаридун, Заххак и Джам - Владыки, что прославили Аджам. И все исчезли. Персти – персть награда. Один лишь в мире вечен трон Изада. Конец постигнет всех земных владык, Любого, как бы ни был он велик. Пусть власть над миром утвердить он тщится, Умрет он – все величье истребится. Но души тех, чья жизнь в добре тверда, Благословенны будут навсегда. Но по себе и праха не оставит, Кто век свой добрым делом не прославит. Взрасти добра и щедрости сады, Дабы вкусить от жизни сей плоды. Твори добро теперь, иль поздно будет - Гореть в геенне вечной злых осудят. Тот, кто добро творит всю жизнь, лишь тот Величье истинное обретет. Но, как изменник, казни пусть страшится, Кто делать дело доброе боится. «Эй, раб! – суровый прозвучит упрек,- Остыла печь! Ты хлеба не испек!» Не слабоумье ль прахом жизнь развеять - Вспахать поля и позабыть засеять?