Ирано-таджикская поэзия

Рудаки Абульхасан

НАПУГАННЫЙ ГОРОЖАНИН

Однажды некто в дом чужой вбежал; От перепугу бледный, он дрожал. Спросил хозяин: «Кто ты? Что с тобой? Ты отчего трясешься, как больной?» А тот хозяину: «Наш грозный шах Испытывает надобность в ослах. Сейчас, во исполненье шахских слов, На улицах хватают всех ослов». «Хватают ведь ослов, а не людей! Что за печаль тебе от их затей? Ты нe осел благодаря судьбе; Так успокойся и ступай себе». А тот: «Так горячо пошли хватать, Что и меня, пожалуй, могут взять. А как возьмут, не разберут спроста - С хвостом ты ходишь или без хвоста. Готов тиран безумный, полный зла, И человека взять взамен осла».

О ТОМ, КАК ХАЛИФ УВИДЕЛ ЛЕЙЛИ

«Ужель из-за тебя,- халиф сказал,- Меджнун-бедняга

разум потерял? Чем лучше ты других? Смугла, черна… Таких, как ты, страна у нас полна». Лейли в ответ: «Ты не Меджнун! Молчи!» Познанья свет пе всем блеснет в ночи. Не каждый бодрствующий сознает, Что беспробудный сои его гнетет. Лишь тот, как цепи, сбросит этот сон, Кто к истине душою устремлен. Но если смерти страх тебя томит, А в сердце жажда прибыли горит, То нет в душе твоей ни чистоты, Ни пониманья вечной красоты! Спит мертвым сном плененный суетой И видимостью ложной и пустой.

О ТОМ, КАК ВОР УКРАЛ ЗМЕЮ У ЗАКЛИНАТЕЛЯ

У заклинателя индийских змей Базарный вор, по глупости своей, Однажды кобру сонную стащил - И сам убит своей добычей был. Беднягу заклинатель распознал, Вздохнул: «Он сам не знал, что воровал! С молитвой к небу обратился я, Чтобы нашлась пропавшая змея. А ей от яда было тяжело; Ей, видно, жалить время подошло… Отвергнута была моя мольба, От гибели спасла меня судьба». Так неразумный молится порой О пользе, что грозит ему бедой. И сколько в мире гонится людей За прибылью, что всех потерь лютей!

О БАКАЛЕЙЩИКЕ И ПОПУГАЕ, ПРОЛИВШЕМ В ЛАВКЕ МАСЛО

Жил бакалейщик; в лавке у него Был попугай, любимый друг его. Как сторож, днем у входа он сидел, За каждым покупателем глядел. И не был он бессмысленно болтлив,- Он, как оратор, был красноречив. Неловко раз на полку он порхнул И склянку с маслом розовым столкнул. На шум хозяин в лавку прибежал, Потерю и убыток увидал,- Вся лавка в масле, залит маслом пол. И вырвал попугаю он хохол. Тот, облысев, дар слова потерял. Хозяин же в раскаянье вздыхал И бороду, стеная, рвал свою: «Увы! Я сам затмил судьбу мою! Да лучше руку мне б свою сломать, Чем на сладкоречивого поднять!» Всем дервишам подарки он дарил, Молясь, чтоб попугай заговорил. Нахохлившись, три дня молчал певец; Хоть ласку всевозможную купец Оказывал любимцу своему, Надеясь, что вернется речь к нему. Шел мимо некий странник в этот час, Без колпака, плешивый, словно таз. Внезапно попугай обрел язык. Он крикнул дервишу: «Эй ты, старик! Эй, лысый! Кто волос тебя лишил? Ты разве масло где-нибудь разлил?» Смеялись все стоявшие кругом, Когда себя сравнил он с мудрецом. Хоть в начертанье «лев» и «молоко» Похожи, нам до мудрых далеко. Мы судим по себе о их делах, И оттого блуждает мир впотьмах. Повадно нам – порочным, жадным, злым, Равнять себя пророкам и святым. Мол, в них и в нас найдешь ты суть одну И всяк подвержен голоду и сну! Ты пропасти, что разделяет вас, Не видишь в слепоте духовных глаз. Два вида пчел в густых ветвях снуют. Те – только жалят, эти – мед несут. Вот две породы серн. Одна дает Чистейший муск, другая – лишь помет. Два рода тростника встают стеной, Но пуст один, и сахарный другой. А что таким сравненьям счета нет, Поймешь в пути семидесяти лет.

РАССКАЗ О ТОМ, КАК ШУТ ЖЕНИЛСЯ IIА РАСПУТНИЦЕ

Сказал сеид шуту: «Ну что ж ты, брат! Зачем ты на распутнице женат? Да я тебя – когда б ты не спешил - На деве б целомудренной женил!» Ответил шут: «Я на глазах у вас На девушках женился девять раз - Все стали потаскухами они,. Как почернел я с горя – сам взгляни! Я шлюху ввел женой в свое жилье - Не выйдет ли жены хоть из нее… Путь разума увлек меня в беду, Теперь путем безумия пойду!»

РАССКАЗ О НАПАДЕНИИ ОГУ3ОВ

Разбой в степях привольных полюбя, Огузы налетели, пыль клубя. В селении добычи не нашли И, старцев двух схватив, приволокли. Скрутив арканом руки одному, Кричали: «Выкуп – или смерть ему!» А старец им: «О сыновья князей, Что вам за прибыль в гибели моей? Я – беден, гол, убог. Какая стать Вам старика бесцельно убивать?» В

ответ огузы: «Мы тебя казним, Чтобы пример твой страшен был другим, Чтоб сверстник твой, лишась душевных сил, Открыл нам, где он золото зарыл». Старик им: «Верьте седине моей, Как я ни беден – он меня бедней». А тот, несвязанный, вопил: «Он лжет! Он в тайнике богатства бережет!» А связанный сказал: «Ну, если так, Я думал: я бедняк и он бедняк. Но если будете предполагать, Что мы условились пред вами лгать, Его сперва убейте, чтобы я Открыл от страха, где казна моя!»

КРИКИ СТОРОЖА

При караване караульщик был, Товар людей торговых сторожил. Вот он уснул. Разбойники пришли, Все взяли и верблюдов увели. Проснулись люди: смотрят-где добро: Верблюды, лошади и серебро? И прибежали к сторожу, крича, И бить взялись беднягу сгоряча. И молвили потом: «Ответ нам дай: Где наше достоянье, негодяй?» Сказал: «Явилось множество воров. Забрали сразу все, не тратя слов…» «А ты где был, никчемный человек? Ты почему злодейство не пресек?» Сказал: «Их было много, я один… Любой из них был грозный исполин!» А те ему: «Так что ты не кричал: «Вставайте! Грабят!» Почему молчал?» «Хотел кричать, а воры мне: молчи! Ножи мне показали и мечи. Я смолк от страха. Но сейчас опять Способен я стонать, вопить, кричать. Я онемел в ту пору, а сейчас Я целый день могу кричать для вас».

РАССКАЗ О ДВУХ МЕШКАХ

В пыли верблюд араба-степняка Нес на себе огромных два мешка. Хозяин дюжий сам поверх всего Уселся на верблюда своего. Спросил араба некий пешеход, Откуда он, куда и что везет. Ответил: «У меня в мешке одном - Пшеница и степной песок – в другом». «Спаси аллах, зачем тебе песок?» «Для равновесия»,- сказал ездок. А пешеход: «Избавься от песка, Рассыпь свою пшеницу в два мешка. Когда верблюду ношу облегчишь - Ты и дорогу вдвое сократишь». Араб сказал: «Ты – истинный мудрец! А я-то – недогадливый глупец… Что ж ты – умом великим одарен - Плетешься гол, и пеш, и изнурен? Но мой верблюд еще не стар и дюж. Я подвезу тебя, достойный муж! Беседой сократим мы дальний путь. Поведай о себе мне что-нибудь. По твоему великому уму - Ты царь иль друг халифу самому?» А тот: «Не ходят в рубищах цари. Ты на мои лохмотья посмотри». Араб: «А сколько у тебя голов Коней, овец, верблюдов и коров?» «Нет ничего».- «Меня не проведешь. Ты, вижу я, заморский торг ведешь. О друг, скажи мне, истину любя, Где на базаре лавка у тебя?» «Нет лавки у меня»,- ответил тот. «Ну, значит, из богатых ты господ. Ты даром сеешь мудрости зерно. Тебе величье знания дано. Я слышал: в злато превращает медь Сумевший эликсиром овладеть». Ответил тот: «Клянусь аллахом – нет! Я – странник, изнуренный в бездне бед. Подобные мне странники бредут Туда, где корку хлеба им дадут. А мудрость награждается моя Лишь горечью и мукой бытия». Араб ответил: «Прочь уйди скорей, Прочь со злосчастной мудростью своей, Чтоб тень тебя постигнувшего зла Проказой на меня не перешла! Ты на восход пойдешь, я – на закат, Вперед пойдешь – я поверну назад. Пшеница пусть лежит в мешке одном, Песок останется в мешке другом. Твои никчемны знанья, лжемудрец. Пусть буду я, по-твоему, глупец,- Благословенна глупость, коль она На благо от аллаха мне дана!» Как от песка, от мудрости пустой Избавься, чтоб разделаться с бедой.

ЗОЛОТЫХ ДЕЛ МАСТЕР И ЕГО ВЕСЫ

Раз, к золотому мастеру пришед, Сказал старик: «Весы мне дай, сосед». Ответил мастер: «Сита нет у нас». А тот: «Но сито! Дай весы на час». А мастер: «Нет метелки, дорогой». Старик: «Ты что? Смеешься надо мной? Прошу я: «Дай весы!»-а ты в ответ - То сита нет, а то метелки нет».

А мастер: «Я не глух. Оставь свой крик! Я слышал все, но дряхлый ты старик. И знаю я, трясущейся рукой Рассыплешь ты песок свой золотой, И за метелкою ко мне придешь, И золото с землею подметешь, Придешь опять и скажешь: «Удружи И ситечко на час мне одолжи». Начало зная, вижу я конец. Иди к соседям с просьбою, отец! Богатые соседи ссудят вам Весы, метелку, сито… Вассалам!»