Ириска
Шрифт:
Девчонка ходила вся напряженная, как струна. Снова появились старые привычки - вздрагивала от громкого крика, оглядывалась по сторонам на улице, все чаще жалась к матери. Из глаз исчезло веселье, даже цвет одежды с ярких жизнерадостных цветов поменяла на темные и серые тона. Таня переживала и за дочь, и за себя. Я как мог, старался успокоить жену. Но, к сожалению, она меня не слышала. Снова попала во власть кошмара, который управлял ее жизнью более двенадцати лет назад.
А в городе хозяйничала весна. Люди совсем разделись, вернее женщины оделись в яркие летние наряды на радость сильной
Зазвонил телефон. Таня.
Обычно жена днем не звонит, я сам набираю ее когда появляется свободная минута.
– Коля!
Сердце пропустило удар. Таня была расстроена, и голос казался глухим, далеким.
– Что случилось?
– Он звонил, просил тебе это передать.
Уточнять личность звонившего я не стал, и так понятно. Жена даже лишний раз к нему по имени обращаться не хотела. А если уж приходилось - то по фамилии. Эту же привычку переняла и Ириска.
– Когда?
– Только что.
– Таня замолчала, собираясь с силами, тихо всхлипывая в трубку.
– Он хочет забрать нашу дочь! Говорит, что в суд подаст и выиграет. А у нас шансов нет! Коля, этот подонок отнимет у меня Иру!
Ириске уже есть четырнадцать, поэтому, в любом случае, все не будет так гладко, как это представлял для Татьяны Колесов. Но он предпочитал грязные игры, поэтому собственный горький опыт со счетов сбрасывать тоже не стоило.
– Танюш, успокойся. Он этого и добивается, чтобы ты боялась.
– Я понимаю...
Мне захотелось прижать к себе жену, утешить, защитить. Я слышал, как она тихо плакала. Как же так? Мои девочки и за двенадцать лет не разучились бояться этого урода!
– Я скоро буду. Дождусь звонка Сергея и сразу приеду.
Сергей позвонил через тридцать минут. Проблема нашего клиента решилась положительно, можно было ехать домой. Я уже собирался уходить, когда в кабинет влетела Ириска. Бледная, по щекам текут слезы, размывая тушь двумя короткими дорожками. Она бросилась мне на шею, уткнувшись хлюпающим носом в плечо. Ее трясло.
– Она нашла меня. В торговом центре. Пока мы с девчонками гуляли.
Честно говоря, я ничего не понял. И кто эта "она", доведшая мою любимую дочь до слез? Видимо Ириска почувствовала мое замешательство.
– Бабушка!
– девчонка будто выплюнула последнее слово.
Мне резко захотелось куда-нибудь присесть. Пошел к дивану, прижимая к себе Ириску. Сел сам, ее посадил на колени и крепко к себе прижал. Она свернулась
– Я не хочу к ним. И ни в какую Турцию не поеду. И Колесова знать не хочу! И мать его тоже!
– Ириш, успокойся.
Дочь переместилась чуть выше, теперь нос утыкался мне в шею, а пальцы железной хваткой вцепились в рубашку.
– Глупо, да?
– вопрос прозвучал на грани слышимости.
– Что глупо?
– Я так испугалась. Она же мне ничего не сделала, а я уже испугалась. Так страшно стало, как в детстве, и холодно. Привычка, наверное... бояться...
Она еще теснее прижалась ко мне, хотя, казалось, это уже невозможно.
– У нее такие глаза... Она за секунды будто маску одевает и другим человеком становится. Выследить нас смогла, хотя мы сначала в туалет пошли, потом только на стоянку.
Арина Юрьевна дурой никогда не была, Ириска права.
– Пап, - девчонка замолчала, собираясь с мыслями, - это вы из-за Колесова такие напряженные ходите всю неделю? Он еще звонил?
– Сегодня. Маме.
Ириска резко выпрямилась.
– Как она?
А я вдруг увидел какие у нее глаза. Чистые. Ясные. Без налета лжи и притворства. Светло серые, будто тучка на солнышко набежала. И вообще, где мои-то глаза были? Дочь выросла, превратилась в прекрасную молодую девушку. Все черты, которые достались от Тани, распустились в Ире как бутон, явив миру настоящую красоту. Ее губы, мягкие, чуть полноватые, приоткрылись в ожидании ответа. Я позавидовал тому, кто будет их целовать.
"Что за мысли?" - стало жутко неудобно перед самим собой. Это точно стресс.
– Держится.
Я злился. Очень. Из-за этого подонка страдают обе мои девочки. Гнев пудовой гирей упал мне на грудь.
– Так хочется ему сейчас рожу разукрасить... И руки повыдергивать, чтобы больше не мог ни тебя, ни маму обидеть. И еще кое-что за то, что Таня от него натерпелась...
Сам не понял, как вырвались эти слова. Таня тут же начала бы меня успокаивать, а Ириска меня поняла. Заявила с отстраненной торжественностью, будто клятву давая:
– Я бы на это посмотрела.
Я удивился. Она никогда не была кровожадной.
– А после того раза он больше не приходил?
– Какого раза?
– Когда ты его с лестницы спустил, а потом с какими-то мужиками вытаскивал из машины. Я видела.
– А маме говорила?
– Нет, не хотела расстраивать.
Я прижал Ириску к себе, еще крепче чем раньше. Она молодец, сообразила, Тане тогда точно волноваться не стоило.
– Больше он не приходил, мы тогда очень хорошо поговорили. Думал, что друг друга поняли. Оказалось, у Павла плохая память.
Ириска молчала, задумчиво скользя пальчиком от моего подбородка до ключицы и обратно.
– Я его тогда пальцем не тронул, боялся, что не остановлюсь. Посадят - вы снова без защиты останетесь.
Дочь встрепенулась.
– Не надо, ты мне очень нужен.
– И, смутившись, добавила: - И маме с Артемкой.
– Ириска, не переживай. Я всегда об этом помню!
Мы так и сидели, объединяя тепло наших тел и душ. Я постепенно успокаивался. Ира перестала дрожать и испуганно жаться ко мне.