Ирния и Вирдис. Тетралогия

Раткевич Сергей

– В Теарн, – ответил принц.

– Всегда хотел там побывать, – кивнул Нэллен. – Говорят, отличное место.

– Ну, еще бы, – подмигнул Ильтар. – Стала бы моя девушка жить в каком‑нибудь дурацком месте!

– Понятно, – сказал Нэллен. – Кем я должен стать на время поездки?

– Моим спутником, – пожал плечами Ильтар. – Никаких специальных заданий я тебе давать не намерен. Тем более что маркиз Фальт и без того наверняка набил тебя ими по самые уши.

Нэллен развел руками.

– Он мне дал только одно задание.

– Какое же? – усмехнувшись, спросил Ильтар, почти уверенный в ответе.

И не ошибся.

– Маркиз сказал: «Нэллен, сынок, сбереги

этого дурака!» – ухмыльнулся мальчишка.

– Вот‑вот, – удрученно промолвил принц. – Как я и предполагал. Слово в слово.

– Ну, а что ж ты от него хотел, твое высочество! Он небось всем своим агентам такое говорит.

Нэллен смеялся и беззаботно шутил, он казался тем же самым мальчишкой, впервые встреченным в воротах королевского дворца, но кое‑что изменилось в нем бесповоротно. Ильтар чувствовал это. Исчез крохотный перепуганный воробышек, сжавшийся в ожидании когтей. Больше всего Нэллен сейчас напоминал принцу готовый к бою пистолет. Такой же, как те два, что Ильтар постоянно таскал с собой.

– Нэллен, – ведомый неким смутным внутренним чувством, поинтересовался вдруг Ильтар, вне всякой связи с предыдущим разговором. – А что будет, если ты теперь вдруг встретишься со своими прежними недругами, с теми, из‑за кого тебе пришлось воспользоваться моим гостеприимством?

– Им придется перейти на другую сторону дороги. Это же очевидно, – немного подумав, пожал плечами Нэллен. – Может, даже перебежать придется. Впрочем, я все равно не стану за ними гоняться. Так о чем это мы только что говорили?

– О маркизе Фальте, – откликнулся Ильтар. – Но можем поговорить и о чем‑нибудь другом.

– О твоей девушке?

– Ну, если ты не против выслушать несколько миллионов поэтических восторгов…

– Нашел чем пугать, я ж певец, – ухмыльнулся Нэллен. – Поэтические восторги как раз по моей части. Я тебе еще и подскажу чего…

– Вот видишь, как все удачно складывается, – кивнул Ильтар. – Значит, не зря я тебя в Теарн беру.

– Кстати, а почему ты еще не в Теарне? – удивленно поинтересовался Нэллен чуть погодя, выяснив, что принц аж две недели назад получил письмо с приглашением и только теперь собрался ехать.

– Это у нормальных людей и эльфов так: пригласили – поехал, – вздохнул Ильтар. – А у нас, наследных принцев и принцесс, увы, все по‑другому. Куда глупее, если честно. Получил письмо – жди, пока дипломаты все утрясут и согласуют. И моли Богов, чтоб они сумели нормально договориться.

– Э‑э‑э… понятно, – сказал Нэллен. – Так, стало быть, твоя девушка – она тоже принцесса?

Ильтар кивнул.

– Так вот почему такие сложности. – Нэллен внимательно посмотрел на Ильтара. – Можешь на меня рассчитывать, друг. Ты меня выручил, я тебе пригожусь. Что смогу – все сделаю.

Ильтар вздохнул и посмотрел в окно. Туда, на север, к морю… к морю, на берегу которого раскинулось королевство, в котором живет самая чудесная девушка под этими звездами. Если бы он только мог, он бы отправился немедля. Вот как получил письмо, так и отправился бы. Что ж, две недели не такой долгий срок, как невинно заметил наставник Дэрран. Ему бы такие две недели, небось сам бы взвыл, даром, что эльф, а не волк. Но вот теперь, теперь, когда уже можно собираться и ехать. К ней… к ней… к ней… видеть ее, говорить с ней…

– Нэллен, сходи к маркизу, спроси, нет ли для тебя последних инструкций насчет этой поездки, – промолвил Ильтар, отчаянно нуждаясь в том, чтобы остаться одному.

– Хочешь один побыть, так и скажи, я не обидчивый, – усмехнулся Нэллен и исчез почти мгновенно.

А Ильтар… видеть ее… говорить с ней … Ильтар не знал, о чем говорить с Лорной. Нет, не так… он мог бы вечность говорить, не замолкая, а вторую – слушать свою любимую. Говорить о чем угодно, обо всем на свете, ведь на этом свете все такое интересное. И слушать что угодно, ведь для другого человека мир выглядит совсем иначе, он с легкостью подметит то, чего ты в жизни бы не разглядел. В самом обыденном и привычном для тебя подметит. А

уж если это любимая… Он мог бы вечность просто молчать, глядя на нее. Но как говорить с ней, чтоб не напугать, не огорчить, не показаться вновь идиотом… Хорошо Карвену предлагать, «возьми да и признайся ей в любви» – а что, если она окажется не готова к этому признанию? А ведь так скорей всего и будет. Ведь еще совсем недавно она его полным идиотом считала. Причем – вполне заслуженно. Надо же было такой ерунды ей наговорить! Да еще и на балу, где следить за своими речами – непреложное правило. Ей еще привыкнуть нужно к тому, что принц Ильтар вовсе не тот непроходимый идиот, которым он себя выставил. Нет, у него был случай отличиться, предстать в самом выгодном свете, на который он только был способен. Эх, вернуть бы опять ту ночь… те звезды… то пламя костра… тогда все казалось таким простым и понятным. «Это что же выходит, мне обязательно нужно, чтоб моя любимая жизнью рисковала? Чтоб я, спасая ее, героем выглядел? А без этого мне уже и храбрости недостает? Без этого я боюсь вновь глупостей наговорить?» «Но если признаться, как Карвен советует, не будет ли это еще большей глупостью?» «Нет. Не глупостью это будет, – вдруг сообразил он. – А будет это самым настоящим принуждением ». «Как она сможет ответить мне «нет», когда я ее от смерти спас?» «И ее родителям я понравился». «Ирния и Теарн – удачное политическое решение. Дипломаты с экономистами будут счастливы. А мы?» «Назвать ее своею… обнимать… целовать… ласкать… на руках носить…» «Так будем ли мы счастливы?!!»

– Нет. Не будем, – сам себе тихо сказал Ильтар.

«Потому что счастье нельзя подарить насильно. Как она может быть счастлива, выйдя за меня из чувства долга перед Теарном, благодарности передо мной и покорности родителям, которым я приглянулся?»

«Она будет несчастна со мной, а значит, и мне счастья не видать». Ильтар прикрыл глаза и вновь увидел… Ночь. Костер. Звезды… звезды, мерцающие в самых прекрасных на свете глазах… Ильтар, не глядя, снял со стены малую эльфийскую лютню, и она впервые заплакала под его пальцами. Зазвучала так, как и задумывали сентиментальные и влюбчивые эльфы. Мастер Джарлин, проходивший мимо покоев принца, остановился в изумлении, заслышав тот самый канон, которому тщетно обучал его высочество столь долгое время, да еще и сыгранный в безупречном эльфийском стиле… остановился, хотел было войти, а потом вздохнул, еще прислушался – и прошел мимо.

– Бедный мальчик, – прошептал бард‑наставник.

Подлинное мастерство и подлинные слезы… они так похожи, что почти неотличимы. Все дело в этот самом «почти». Лютня в руках подлинного мастера плачет для всех. Лютня в руках Ильтара плакала для него одного.

* * *

На широкой генеральской ладони блестели золотом сержантские нашивки.

– Мне? – недоверчиво улыбнулся Карвен.

– Ну, не мне же, – ответно улыбнулся генерал Кланден. – Подставляй ладонь!

«А ведь у нас с Вергеном уговор был – дослужиться именно до сержанта, не более! – припомнилось Карвену. – Наставник небось думал, что у меня это много времени отнимет. Надеялся от меня как следует отдохнуть. Как бы не так!»

Он подставил ладонь, и генеральская рука накрыла ее сверху.

– С повышением тебя, сынок. Заслужил.

Карвен удивленно посмотрел на генерала. Он, конечно, изо всех сил старался, а как же иначе? Но ведь не один он старался. Да и провинностей у него хватает, что уж там, еще как хватает. Если того же Йанора спросить, то получится, что он и вовсе из одних провинностей состоит. И только вечность, проведенная на плацу, спасет его от немедленного и окончательного падения. Так за что же его в сержанты и почему именно сейчас? Что именно сподвигло генерала принять такое решение?