Исцеление Перекрестка
Шрифт:
Бидж с интересом наблюдала. Сейчас перед ней была и не жалкая испуганная девочка, прячущая смущение за растрепанными волосами, и не смеющаяся красавица, которая обнимала единорога; эта новая девушка целиком сосредоточилась на своем деле.
Влагалище не было сухим, животное не напряглось. И Фрида, и Бидж подумали, что роды будут легкими.
Фрида ввела руку во влагалище. Матка внезапно сократилась, и два крохотных копытца выскользнули наружу, словно стремясь навстречу руке девушки.
Фрида резко втянула в себя воздух, потом крикнула:
— Вижу передние
— Единороженок.
— …Только если единороженок застрянет. — Твердо, без следа сомнения в голосе она добавила: — Если почувствуете сильное сопротивление, когда будете тянуть, сразу же просите помочь.
— Так точно, мэм, — серьезно ответил Коди. Он только отчасти шутил: единорог-самец подталкивал его, хотя и более медленно, чем Фриду, к другой самке.
— У меня не было трудностей, когда я принимал жеребят у лошадей, — спокойно сказал Мэтт. Он переходил от самки к самке, быстро обследуя их на предмет возможных осложнений. — Тут все должно быть сходно.
— Не совсем? — От волнения Фрида снова стала говорить с вопросительными интонациями. Она надавила на ножки единороженка, поворачивая тельце вокруг оси. — Ведь самка единорога настолько миниатюрнее кобылы? И мне кажется, что козленок относительно более крупный, чем жеребенок?
Бидж быстро опустилась на колени рядом.
— Что застряло?
Фрида просунула руку вдоль ножек.
— Головка, — сказала она удивленно. — Как это может головка застрять?.. Ох, только не это! Они что, рождаются уже с рогом?
— Не знаю. — Бидж поддержала Фриду, когда та чуть не потеряла равновесие. — Сомневаюсь. Проверьте положение головки — проведите по шее, выясните, не откинута ли головка назад.
— Вот оно! — с облегчением выдохнула Фрида. — Я нащупала подбородок. — Она осторожно просунула руку глубже. — Вот лобик, и никакого рога, даже намека нет. Только головка ужасно большая, — добавила она с сомнением, — и запрокинута, как будто он пятится внутри матери.
— Нужно подать его назад, — решительно сказала Бидж, — потянуть за подбородок и прижать головку вниз.
Фрида взглянула на нее и быстро кивнула; она начала толкать плод и одновременно позвала:
— Доктор Доббс!
— Делай как сказано! — Он двинулся к ним, расталкивая единорогов, но опоздал: Фрида удачно подала назад тельце, потянула, как говорила ей Бидж, и головка освободилась; мокрый единороженок выскользнул из матки, легко и без сопротивления, прямо в руки Фриды. Она опрокинулась на землю, держа над собой крохотное тельце, словно игрок в бейсбол, поймавший трудный мяч. — Бидж!
Бидж подхватила малыша и стала ощупывать мокрые бока. Вместе с Фридой они начали похлопывать его, чтобы освободить от слизи дыхательные пути. Из ноздрей новорожденного потекла жидкость; Бидж и Фрида столкнулись головами, так что из глаз звезды посыпались, когда наклонялись, чтобы дунуть малышу в рот и нос.
Когда
Маленькие копытца замелькали в воздухе, малыш кашлянул и начал вырываться. Бидж выхватила его у Фриды и поставила на землю, чтобы дать сделать первый вдох, потом повела к сосцам матери, с радостью наблюдая, как он переставляет дрожащие, но уже решительно шагающие ножки.
Бидж и Фрида вместе смотрели, как он начал сосать. «Молоко единорога», — подумала Бидж, вспоминая книгу, которую видела в доме Лори в Виргинии. Интересно, какие свойства средневековые авторы приписали бы ему? Глядя, как сосет малыш, она поняла, что это никакого значения не имеет.
Бидж повернулась к Фриде.
— Мы сделали это!
Девушка ответила ей унылым взглядом.
— Нет, сделали это вы. Одна я не смогла бы. — Она тут же нырнула в гущу содружества, нуждаясь в единорогах не меньше, чем они в ней.
Бидж почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в спину — рог единорога подталкивал ее к следующей роженице.
— Я готова, — сказала она самцу и пошла туда, куда он ее вел.
Она едва успела вовремя. Роды были легкими, малыш быстро вынырнул из тьмы к свету. Бидж поспешно опустилась на колени, подхватила детеныша, покачнувшись под его весом, но не дала ему упасть на землю. Она поискала на лбу новорожденного диск и нашла его, хотя и менее заметный, чем у первого единороженка: может быть, в момент рождения луна зашла за облако. Бидж выпрямилась и поставила малыша на дрожащие ножки, чтобы дать ему возможность обрести равновесие.
Но ножки подломились, и Бидж обнаружила, что единороженок не дышит. Она откинулась назад, поддерживая его, и громко позвала:
— Конфетка!
Тот подхватил новорожденного, и Бидж неловко упала на землю, почувствовав, как небольшой камень вонзился ей в плечо. В один момент она была уже на ногах и сунула пальцы в рот малыша, чтобы освободить его от слизи. Конфетка толкнул ее в бок, и она убрала пальцы: на все это ушло три секунды.
Конфетка встряхнул новорожденного, кряхтя, и похлопал его по бокам. На его руках напряглись жилы, когда он резко дернул головку малыша вниз, потом вверх, потом снова вниз. Изо рта и ноздрей единороженка потекла жидкость; Бидж поспешно вытерла ее, почти столкнувшись головой с Конфеткой, который, сделав глубокий вдох, наклонился, чтобы дунуть в ноздри. Он сделал это еще раз, и еще, и стал ждать.
Серебряный диск на лбу единороженка исчез. Бидж не нужно было смотреть на небо: она и так знала, что луна сияет, ничем не замутненная. На крошечный лобик легла тень — Конфетка снова пробовал заставить новорожденного сделать вдох.
Бидж наклонилась и принялась дуть в ноздри малыша, когда Конфетка отодвинулся. После шести или семи попыток он отстранил ее.
— Ничего не получается. — Решительно, словно разговаривая с одной из своих студенток, он добавил: — Сегодня ночью родится еще много единорожат.