Исцеление Вечностью
Шрифт:
«Все ясно. Значит, обыск был не случайным, и преторианец искал наверняка!» - понял Альбин.
Но, слава Богу, все обошлось. Опасность миновала…
И только тут его обожгла новая мысль:
«Но где же тогда Священные книги?!»
11
После завтрака, оставив отца Игоря спорить с отцом Львом по вопросам стройки, Александр вышел из домика и увидел Алешу, старательно красившего лавку в яркий зеленый цвет.
– А что было сегодня на завтрак? – словно ни в чем
– Пирог, оставшийся после вчерашних именин регента хора, яичница, печенье, конфеты…
Он вдруг заметил, что Алеша сглотнул голодную слюну и, ругая себя за невнимательность, предложил:
– Хочешь, я принесу тебе кусок пирога?
– Нет, отец Лев может заметить. Тогда и тебе достанется! – отказался Алеша.
– Ну, тогда вот, держи!
– Александр достал из кармана денежные бумажки, которые дал ему отец Игорь и отсчитал ровно половину.
– Купи что-нибудь и себе на завтрак!
– Ого! Целых пятьдесят рублей! – удивился Алеша и каким-то особенным благодарным тоном сказал: - Спаси тебя Господь!
Юркнув в знакомую щель в заборе, он вскоре вернулся с пирожками, пакетом сока и стал жадно есть, благодарно поглядывая на Александра.
Чтобы не мешать голодному юноше, Александр оставил его, прошелся по тропинке.
Дошел до ворот.
И, снова бродя перед ними – теперь уже в ожидании Ирины - продолжал думать над книгой.
Его мысли прервал какой-то шум внутри церковного двора.
– Что там случилось? – спросил он у идущего оттуда сторожа.
– Да ничего особенного. Как говорится, и смех и грех! – ответил тот. – Наши отцы-священники вышли из домика и сели на лавку, которую только что покрасил Алеша. Записку-то он написать не успел! А точнее, не сумел…
– И что теперь? – ужаснулся Александр.
– Да ничего! Отец Игорь смеется. Говорит, что это - лучшее подтверждение тому, что нужно как можно быстрей заканчивать строительство воскресной школы, чтобы и Алешу заодно обучить грамоте. А отец Лев Алешку через забор воспитывает. Голос-то у него о-го-го какой, раньше ведь на стройке прорабом работал!..
12
Ирина – жена алтарника храма, в котором служил отец Лев – оказалась высокой, красивой женщиной, лет тридцати.
Встретившись у ворот, они направились к высотным домам, стоящим на берегу широкой реки.
Ирина украдкой зевнула и извинилась, сказав, что было трудное дежурство – ни разу не удалось даже присесть.
Александр заметил, что на ее лице не было и тени от бессонной ночи, и невольно вслух удивился этому.
– Привычка! – коротко ответила спутница и так же кратко стала говорить о Вере:
– Рак легких. 24 химии. Последняя стадия. Вернее, самая последняя. Держится только на своем упрямом желании жить. И все равно осталось уже не больше двух недель…
– Как жалко! – невольно вырвалось у Александра.
– И неужели нельзя ничего сделать в таких случаях?
– Ну почему? Бывают, конечно, самые настоящие чудеса. Так называемые в медицинской литературе случаи самопроизвольного исцеления. Только у нас в храме несколько наших бывших пациентов, которых считали безнадежными. Та же Галина Степановна, например…
– Галина Степановна?! – изумился Александр.
– Да, у нее тоже была последняя стадия,
– Так может, и с Верой так будет?
– С Верой сложнее… - вздохнула Ирина.
– Ее уже давно отказываются принимать к нам в клинику. Так она берет тогда табуретку, заказывает такси, и приезжает.
– Табуретка-то зачем? – не понял Александр.
– Так ведь она приезжает, когда ей совсем уже невмоготу и даже сил ходить нет. А жить-то хочется! Вот она переставит табуретку. Сядет, посидит-отдохнет. Пройдет или проползет пару шагов, опять переставит. Снова посидит и дальше… И сидит в коридоре клиники, пока ее в конце концов не перенесут в палату. Очень упорная. И очень обиженная на сестру и подруг. Они ведь просто бросили ее умирать! Хорошо Гульфия – это женщина из социальной помощи, которая носит ей лекарства и продукты, уговорила дворника взломать дверь, когда никто не отзывался на все звонки. Они вошли и нашли Веру, лежавшую перед холодильником, умиравшей от голода. Доползти до него она доползла, а открыть сил уже не хватило…
Ирина немного помолчала и продолжила:
– Вот после этого случая я с ней и познакомилась… Ровно четыре месяца назад. Насколько могла, открыла Вере глаза на православную веру. До болезни она ведь была яростной атеисткой, а точнее, как многие, просто не задумывалась о Боге, крепкой, здоровой, спортивной – на яхтах плавала. Или, как это у них принято говорить – ходила! Замужем не была, характер волевой, властный. Как говорят порой не знающие, куда от нее деваться во время дежурств, сестры милосердия – такой командный, что боевой генерал позавидует… Болезнь для нее была как гром посреди ясного неба. Я была рядом с ней, когда она узнала свой страшный диагноз. Многие другие при этом приходят в такое отчаяние, что некоторые даже кончают с собой.
– Да-да… - подтвердил Александр, вспомнив случай с выбросившимся из окна соседом.
– А Вера, - с уважением продолжила Ирина, – отвернулась к стене, накрыла голову подушкой, трое суток пролежала, не отвечая ни на один вопрос и не принимая пищи. А на четвертые встала и, как ни в чем не бывало, решительно заявила:
«Я буду жить!»
– И бросилась искать исцеления. Где она его только не искала: у «бабок», у экстрасенсов, йогу изучила… Потом перешла на все народные и нетрадиционные способы лечения. Свежий свекольный сок в таких количествах пила, что даже глаза у нее стали красными! Но, увы - все было бесполезно! А тут, поговорив со мной о Христе, крещена-то она была в детстве - слава Богу! – исповедовалась... Стала учиться молиться. Попросила меня найти ей квартирантку из храма. Чтобы та обучила ее азам православной веры. Обещала за это ей даже квартиру завещать. «Другие-то, - говорит, – только раньше из жизни помогут уйти». Но, к сожалению, Галина Степановна, а именно ее я попросила пожить у Веры, не только, действительно, дала ей первые познания, но и решила ускорить события с завещанием квартиры. Как всегда, она делала это не для себя, а исключительно в интересах храма. Но Вера после этого замкнулась. Конечно, сестры милосердия, которые ее навещают, продолжают рассказывать ей о Боге и вере, молятся с ней, как могут. Но этого мало. Дни-то ее сочтены, а ей надо еще так много сделать…