Исцеление Вечностью
Шрифт:
Вера заглянула в коробочку, увидела серебряные, медные, бронзовые – большие, поменьше и совсем крошечную - монеты и недоверчиво уточнила:
– Неужели все это подлинное?
– Абсолютно!
– уверенно подтвердил Александр и с упоением стал показывать: - Вот - отчеканенные две тысячи лет назад в Иерусалиме. Это – лепта Ирода Великого, это – Понтия Пилата, то есть Тиберия, от имени которого чеканил Пилат. А это - монеты Траяна, как раз тех времен, о которых я написал в своей новой книге. Денарии, антиохийские ассы, квадранс или, по-евангельски –
– Никогда б не поверила в то, что такие существуют, если бы не увидела их своими глазами! – старательно делая вид, что с большим интересом, а на самом деле с полным безразличием призналась Вера и, переходя на командный тон, добавила: - Но, раз уж они пролежали в кладах или просто под землей целые тысячелетия, то пусть потерпят еще немного, пока мы с тобой будем пить чай!
На кухню они вошли вдвоем.
Сестра милосердия, вздохнув с облегчением, под предлогом, что Вера теперь не одна, немедленно отпросилась домой.
А Ирине Вера сама сказала, чтобы та, попив с ними чай, немедленно шла домой, отдыхать.
– Знаю, какая у тебя работа! – вздохнула она. – Небось, делаешь только вид, что у тебя все в порядке, а сама едва стоишь на ногах!
– Ну раз знаешь, тогда не обидишься, что я уйду прямо сейчас! – сказала Ирина и, поцеловав Веру в щеку, вышла.
– Удивительная женщина! – кивнув на закрывшуюся за Ириной дверь, сказала Вера и, когда они сели за стол, продолжила: - Совсем себя не бережет. Между прочим, если бы не она, то не сидеть бы сейчас тебе здесь!
– Как это?
– не понял Александр.
– Поставь чайник! – вместо ответа приказала Вера. – Спички на подоконнике. Заварка в коробке на полке.
Александр послушно поставил на газ чайник, поднял глаза и растерялся. На нескольких полках было видимо-невидимо всевозможных металлических коробок и коробочек, на которых было написано: «Соль», «Сахар», Перец». С трудом он нашел среди них чайную и, дожидаясь, пока чайник закипит, снова сел за стол.
– А вот так! – дождавшись его, ответила, наконец, на вопрос Вера. – Когда у меня было очередное обострение… бронхита – он же у меня хронический, то я даже хотела наложить на себя руки. Ведь это очень не просто жить, когда тебе постоянно не хватает воздуха, и ты можешь спать только сидя… Так вот, когда мне было совсем плохо, все медсестры в больницы перестали ухаживать за мной. А тут одна – не то чтобы новенькая, а после отпуска, всю ночь сидит около меня, подает все, что нужно, и не уходит. Потом – и другую ночь, хотя уже была не ее смена.
«Почему вы так со мной возитесь?» – узнав это, спросила я у нее.
«Потому что так велит мой Бог!» – ответила она.
«Какой еще Бог?» – не поняла я, потому что к кому только не обращалась – и к магическим, и к буддийским божествам и ни от одного не получила помощи.
А она:
«Иисус Христос!»
– Вот так,
Вера посмотрела в окно, за которым в полукилометре виднелся знакомый Александру храм, и вздохнула:
– Стыдно сказать, храм из окна видно, колокола по утрам слыхать, а я не была в нем ни разу в жизни! Зато туда, - она показала рукой на другое окно, в котором виднелась река и плывущие по ней парусники, - мчалась каждое воскресенье! Как бы хотелось теперь все это поменять… Все изменить…
– Ничего! – успокоил Александр. – Вот выздоровеете, обязательно сходим с вами… прости, с тобой - и в храм!
Вера посмотрела на него с такой благодарностью, какой он еще ни разу не видел в людях.
И от этого захотелось сделать для нее что-то еще более приятное.
– Какая у тебя хорошая и удачная по планировке квартира! – принялся хвалить он. – Высокие потолки, большой коридор, и на кухне два окна! А какой вид из них – храм и река…
Он хотел добавить, что теперь это очень большая редкость в больших застроенных городах, но оглянувшись, осекся на полуслове.
Лицо Веры внезапно стало чужим и холодным.
Только тут он сообразил, что могла подумать она после оплошности Галины Степановны!
Молча допив полуостывший чай, он сказал, что пойдет в редакцию - знакомиться с коллективом.
Вера с трудом поднялась, вышла и вернулась с ключом:
– Вот, - сказала она и закашлялась. – Откроешь сам, когда вернешься…
– Хорошо, - согласился Александр, уныло вошел в свою комнату, чтобы взять сумку, и ахнул: рыжий кот, сидя на письменном столе, помечал и царапал когтями его рукописи!
– А ну, брысь! – воскликнул Александр и, видя, что кот не обращая на него никакого внимания, продолжает делать свое безобразное дело, подскочил и смахнул его со стола.
Смахнул и, оглянувшись, увидел Веру.
– Пожалуйста! – прислонившись к косяку двери, сквозь кашель сухо попросила она. – Не надо обижать моего кота… Это единственный мой друг…
– Но вы посмотрите, что он сделал с моими рукописями! – от возмущения забыв, что они перешли на «ты», принялся показывать изуродованные листы Александр. – Хорошо, что хоть второй экземпляр успел отцу Игорю передать!
– У тебя хоть второй экземпляр есть. А у меня он один… единственный друг! – с горечью заметила Вера.
Вспомнив, что имеет дело с безнадежно больным человеком, Александр положил рукопись на стол и примирительно сказал:
– Может, мне лучше остаться?
Вместо ответа Вера закашлялась и замахала руками. Мол, я и одна, без тебя справлюсь.
– Ну, тогда я пошел? – осторожно спросил Александр.
Вера закашлялась еще сильнее.