Исцеление Вечностью
Шрифт:
– Зачем? – не понял Александр.
– Видишь ли, - глядя немного в сторону, ответила Вера. – Мало ли что в жизни может случиться. Ты вон, здоровый, чуть было не погиб под машиной. А что говорить о мне – больной?
– Вера! Вера, ты о чем? – попытался остановить ее Александр.
Но она, жестом попросив его не перебивать, иначе она повысит голос и снова закашляется, продолжила:
– Словом, я хочу нотариально, чтобы ни у кого потом не было сомнений и претензий, завещать эту квартиру – тебе!
– Мне?!
– Да, лично тебе! Я знаю, что ты мечтаешь вернуться в монастырь. И, кажется, действительно, создан для монастырской
– Вера! Вера! Все это, конечно, так! – дождавшись, когда Вера, наконец, начнет кашлять, включился в разговор Александр.
– Но прежде чем делать всё это, - он показал рукой на документы. – И говорить на такую тему со мной, ты хотя бы сначала спросила, а согласен ли я?
– А ты что?... – Вера внимательно посмотрела на Александра.
– Разве… против..?
– Конечно! – воскликнул тот.
– В первую очередь я против того, что ты раньше времени начинаешь себя хоронить! Мы, что, зря тут с тобой стараемся? Мне что, делать, что ли, больше нечего, кроме того, чтобы поднимать тебя на ноги? С газетой вон полный простой, а я тут, с тобой… Да если хочешь знать, в храме, куда мы скоро с тобой непременно пойдем, меня уже поздравляют с победой! Люди только и говорят: «Чудо! Чудо!! Чудо!!!» А, во-вторых, - теперь уже Александр знаком попросил не перебивать себя и дать договорить, - долго в миру я все равно не собираюсь задерживаться. За год-два постараюсь написать все запланированные книги – и назад в монастырь, на постриг в монахи! Надеюсь, ты это время меня потерпишь? А дальше живи, как хочешь!
– Х-хорошо… - с трудом разлепляя губы, выдавила из себя Вера. Было видно, что еще минута, и она разрыдается: - Только давай договоримся сразу: денег с тебя брать я не буду…
И молча ушла в свою комнату.
Но на этот раз ее молчание было совсем другим.
11
После отъезда Траяна в Антиохии начались самые настоящие гонения на христиан. Одни подданные, как это часто бывает, старались выслужиться перед показавшим им пример правителем. Другие стремились заработать на этом. Рабы – желая получить свободу. Все, кому не лень, торопились сами[9] заявить на своих знакомых, кредиторов, господ и даже родственников, что они христиане.
Тюрьмы были переполнены. От немедленных массовых расправ градоправителя удерживало лишь то, что Траяну, который лично руководил военными действиями, было сейчас не до указаний, что делать с таким количеством задержанных христиан.
Тем не менее, время от времени, чтобы освободить места в тюрьмах для новых заключенных, на площади проводились короткие суды, после которых были пытки и казни.
Казалось, Клодию с Альбином нужно было как можно быстрее уезжать из этого, ставшего опасным, города, чтобы не подвергать риску Священные книги. Но они, наоборот, задержались в Антиохии. Да не на день или месяц – а почти на целый год!
Клодий, сняв крещальные одежды и надев свою обычную тогу, принялся ходить по тюрьмам, помогая узникам всем, чем только мог.
Кроме этого, в Антиохии, которая была второй столицей мира после Рима, у него
Да Альбин и не торопил Клодия.
Риск оказаться узнанными в чужом городе и, как следствие, быть выданными властям, был сведен к минимуму.
Сам Клодий не объявлял, что он христианин, а у него, разумеется, об этом никто не спрашивал. Да если бы и спросили, или он бы сказал – все равно б не поверили, что такой знатный и уважаемый римский господин уверовал во Христа!
Хотя… теперь христиан не могло спасти ни богатство, ни знатность. Как передавали из уст в уста антиохийские христиане, в Риме была казнена выданная кем-то, как говорят, из своих, даже дочь императора Траяна – Дросида…
Однажды чуть было не выдал и их - Грифон. Продолжая любыми способами добиваться желанной свободы, он шепнул одному из самых крупных должников Клодия, что его господин – христианин.
Все предусмотрел раб – и то, что этому должнику нечем платить долги, и то, что он, хорошо относясь к нему, может дать ему за донос свободу.
Не учел лишь одного.
Того, что Клодий, став христианином, первым делом многим простил долги. В том числе и этому человеку.
Причем, сделал это, как творил и все остальное добро - тайно, чтобы не лишиться небесных венцов.
А бывший должник, оказавшийся не только благодарным, но и порядочным человеком, пришел и рассказал обо всем Клодию.
Пришлось в целях дальнейшей безопасности посадить Грифона на цепь.
Напрасно тот, убедившись, что Клодий не станет убивать его за предательство, осмелел и стал возмущаться: какой же ты после этого христианин, если приковываешь людей к стене?
Ответ Клодия был краток:
– Я еще пока нужен на этой земле. А вот когда все закончу, то даю слово – сам освобожу тебя…
– На свободу?
– Нет, от цепей!
И продолжал посещать тюрьмы, навещать больных в лечебницах и, решая свое бесчисленное множество денежных дел.
– Представляешь, - с изумлением говорил он Альбину.
– Чем больше я отдаю, тем больше ко мне возвращается. Все корабли, которые я снарядил товарами, остались целыми, будто и не было штормов, подводных скал и коварных мелей. Все товары были успешно проданы, на вырученные деньги в дальних странах куплены новые и перепроданы здесь по еще более высокой цене. И, тем не менее, ты, пожалуйста, следи за мной. Хоть этих денег у меня столько, что раздать их, оказывается, намного труднее, чем было заработать, но я могу отдать все до последнего квадранса. А нам ведь еще предстоит дальнейшее путешествие в Аравию, чтобы спасти Священные книги. А после мне хотелось бы вернуться в Рим и там тоже помогать людям.