Исцеление

Мишарин Борис Петрович

Как связник, милицейский опер бесценен для разведки — свобода передвижения, общение с людьми, сбор установочной информации без особого риска, проверка деятельности человека и фирм. Да мало ли чем он мог заниматься, прикрываясь служебным удостоверением.

До самолета оставалось еще пять часов, и Степанов решил поваляться. Думать о работе, Соломине и Астахове не хотелось, и он попытался расслабиться, но мысли все равно лезли в голову, путаясь и переплетаясь. Он задремал.

Его разбудил звонок, Степанов глянул на часы — прошло пять минут, как

он уснул. «Какой-то ненормальный день, кого еще принесло»? Он мотнул головой и понял, что звонит телефон, ворча про себя, взял трубку.

— Алло.

— Борис Алексеевич, прошу срочно подъехать к директору.

Голос Астахова окончательно разбудил его.

— Есть, — кратко ответил он.

Одеваясь, думал — зачем вызвал его директор, но ответа не находил. «Чертов день, хоть дали ополоснуться и выспаться».

Машина уже ждала его, он плюхнулся на сиденье, и она понеслась на грани возможных аварий. «Что за спешка, ни хрена не пойму… И машину свою отправил… Ну, да, Астахов знает, что моя работает с Михайловой», — вспомнил он.

Уже который раз войдя в приемную, Степанов увидел того же полковника. Его лицо походило на подтаявшее мороженое. «Пьет, видимо, или почки отказывают».

— Проходите, товарищ генерал, вас ждут, — пригласил его подполковник.

Боковым зрением Степанов увидел, как у полковника дернулись брови. «Удивился, не знал, что мне присвоили генерала», — подумал он, входя в кабинет.

— Отдохнул немного? — сразу же спросил его Соломин.

— Да, товарищ генерал-полковник, душ принял, поспал немного, — ответил Степанов.

— И не надоело тебе в Н-ск летать? — с улыбкой спросил директор.

Степанов растерялся — ни как не ожидал подобного вопроса и замер в замешательстве. А директор продолжал улыбаться.

— Обзавелся бы домиком в Н-ске — есть где отдохнуть, расслабиться, поспать. Не гостиница все же…

— Можно обзавестись… — наконец ответил он, постепенно соображая, куда клонит Соломин.

Но это не радовало. Места там действительно красивые — и охота, и рыбалка, но не столица… Дача была бы прекрасная, но летать далеко. Перевод отдела в Н-ск не прельщал. Правда, лучше быть генералом в Н-ске, чем полковником в Москве, но он-то уже генерал. И в Москве. Потом — два генерала в одном городе… Не-е-ет.

Соломин специально разыграл эту карту, предложить старшую легче.

— Ты правильно подумал, Борис Алексеевич, есть мнение о твоем переводе в Н-ск, — уже твердо отчеканил директор, — но не начальником независимого отдела. Я предлагаю должность начальника управления, а отдел тебе новый дадим. Сам начальника подберешь — Пустовалов или еще кто, — сразу определил направление Соломин. — Парень ты грамотный, толковый, Астахов уверен, что ты справишься. Даю тебе подумать 5-10 минут, больше, к сожалению, дать не могу. Согласишься — летим сегодня вместе, представлю тебя, помогу на месте с квартирой… Иди, думай — жду ответа.

Степанов вышел в приемную, закрыл за собой дверь и прислонился к ней — предложение удивило, озадачило и обрадовало

его. И он бы вряд ли сумел ответить, чего было больше.

Измаявшийся в приемной полковник внутренне посочувствовал — вставили, видимо, генералу под завязку, как из парной вышел.

Постояв минуту, Степанов прямиком направился в курилку, затянулся дымом до самой прямой кишки. По-всякому выходило — надо ехать. Что за жизнь в разъездах, пора и осесть где-нибудь, обзавестись семьей. Вон Михайлов, в 45 лет женился, уже и ребятишек двое… Должность высокая, не каждому предлагают сразу в начальники — замом обычно где-нибудь годик, два держат.

Он затушил сигарету, не докурив до конца, вернулся.

— Судя по времени — ты согласен, — прищуриваясь, посмотрел на него Соломин.

— Согласен, Игорь Вениаминович.

— Тогда давай, шпарь свои условия, что можно, постараюсь сделать, — посерьезнел Соломин.

Степанов пожал плечами.

— Да нет, собственно, никаких условий. Обычные рабочие вопросы, которые и так поможете решить. С квартирой бы, конечно, хотелось определиться — с расчетом на будущую семью. Но один вопрос есть — что со старым начальником?

Степанов не договорил, что ему не хотелось бы с ним работать. Оброс связями, станет мешаться под ногами, в лучшем случае висеть балластом — не сам же уходит с должности. Но его вопрос Соломин понял прекрасно.

— Скажу честно, Борис Алексеевич, я еще не определился по его судьбе. У меня его рапорт на продление срока службы — 60 лет исполнилось. Скорее всего, на пенсию…

Соломин встал, махнув рукой, чтобы Астахов и Степанов сидели, подошел к стеллажу с книгами, достал томик стихов Есенина, повертел в руках.

— Кстати, вы в курсе, что его последнее стихотворение написано собственной кровью? Это я так, к слову, чтобы дать отдых мозгам, — пояснил он, предотвращая возможные толкования. — Перейдем к делу. Еду я в Н-ск еще и для встречи с Михайловым. Вместе поговорим, Борис Алексеевич. А сейчас смотри.

Соломин достал карту и расстелил ее на столе.

— Это Н-ская область, вот здесь, — он показал на красный кружок в лесном массиве, — находится один объект — ядерные ракеты стратегического назначения, а вот здесь другой объект — биологическая лаборатория. Это теперь твои объекты, Борис Алексеевич, поэтому и придается тебе целый отдел. Ими занимался полковник Ремезов, сообщишь Михаилу Сергеевичу, когда будешь готов, он направит Ремезова к тебе для передачи дел.

Кроме основных задач управления, у тебя еще и эти два секретных объекта, и Михайлов. Вопросы?

— В ходе разговора с Михайловым наверняка возникнет вопрос защиты объектов, потребуются подробности, в которые посвящен Ремезов. Его необязательно знакомить с Михайловым, но нас он сможет ввести в курс в любое время. Потом и меня провезет по объектам, представит лично. Ему целесообразно поехать с нами, — осторожно намекнул Степанов.

— Что ж, резонно, — немного подумав, ответил Соломин, — распорядись, Михаил Сергеевич.