Исцеление
Шрифт:
— Успокойтесь, Марина, все нормально, Николай Петрович здесь и значит с вами ничего не случиться. Пойдемте на воздух.
Вика встала с кресла, жестом позвала второго охранника, и они аккуратно приподняли Загорскую.
— Но еще не объявили выход, — с трудом попыталась протестовать она, продолжая кашлять и вытирая кровь с посиневших губ.
— Ничего, нам можно, — успокоила ее Вика.
Подошедшая стюардесса пригласила их к выходу, желая здоровья и удачи. На воздухе ей стало легче, но Загорская настолько ослабла, что боялась спускаться по трапу, в голове билась мысль: «Только
На бетонке Вика представила ее мужу.
— Я рада познакомиться с великим доктором, видимо правду говорят люди, что даже ваше присутствие приносит облегчение. Думала — помру, но сейчас ничего, кровь перестала бежать и одышка исчезла.
— А у нас воздух особенный, Мария Степановна, целебный, — в ответ улыбнулся Михайлов — не объяснять же ей, что он уже подправил ее болезнь. — Приедем домой, коньячка выпьем за ваше здоровье.
— Что вы, Николай Петрович, мне нельзя — сердце, — испуганно ответила она.
Михайлов расхохотался.
— Здесь вам все можно, Марина Степановна, доверьтесь мне, — он пригласил ее в машину. — Сейчас заедем в клинику, я посмотрю вас, ну, а домой ко мне вы зайдете здоровой женщиной. Больных в доме не держим, — он снова улыбнулся.
Загорская чувствовала себя необычно — не верилось в скорое излечение, хотя она слышала, что он лечит за 10 минут любую болезнь. Слышать одно — ощущать другое. И почему-то исчезла одышка. «Куда она подевалась, полной грудью я не могла вздохнуть несколько месяцев. Неужели он действительно Чудотворец и его присутствие исцеляет!? — она взглянула — нет ли у него нимба над головой и покраснела. — Что это, совсем разум потеряла?!
Машина остановилась.
— Это моя клиника, Марина Степановна, пойдемте.
Вика поняла, что Николай хочет прооперировать ее немедленно, видимо, она действительно могла не дотянуть до утра.
Доктор ушел переодеваться, а Вика помогла Загорской раздеться, уложила ее на каталку и вкатила в операционную. Ярко горевшая бестеневая лампа, Михайлов в белоснежном халате, взволновали больную, но Николай Петрович успокоил ее.
— Не беспокойтесь, Мария Степановна, все будет о кей, — и приказал ей спать.
Вика вышла, муж никогда не разрешал присутствовать на операциях, и ждала его в приемной, приготовя, как обычно, чашечку кофе и сигарету, но, подумав, заменила кофе пивом. Он вышел через 10 минут, как и всегда.
— С трудом верится, что она смогла перенести этот полет… Ну, здравствуй, дорогая моя студенточка, — он поцеловал ее, — я переоденусь, а ты побудь с ней, она проснется при твоем появлении.
Михайлов обратил внимание, что приготовлена его традиционная послеоперационная сигарета, и чашечка кофе заменена на пиво. Он улыбнулся — как же хорошо изучила его Вика, ее внимание разлилось теплом по телу, захотелось обнять и постоять, молча минуту, прижимая крепко жену к себе.
Загорская открыла глаза, увидев операционную и Вику, 10 минут исчезли из ее памяти, и она не поняла, куда девался Михайлов, только что стоявший здесь.
— Поздравляю,
— Как? — удивленно вскрикнула она, оглядывая тонкий длинный рубец под грудью, идущий в бок.
— А это и есть чудо, Мариночка, — засмеялась Вика, — все уже срослось и зажило, сердце тикает, как часики и не было никакой болезни, — она улыбнулась, — пойдемте одеваться.
Загорская медленно и осторожно, по старой привычке, встала на пол, держа руку под левой грудью — то ли все еще не веря в появившийся послеоперационный рубец, то ли придерживая сердце. Вика решила ускорить процесс адаптации, взяв ее за руки.
— Вы же здоровы, Марина, — немного укоризненно и хитровато сказала Вика, — давайте попрыгаем на радостях! Ура-а-а-а!
Вика подпрыгивала, увлекая руками Загорскую, та вначале имитировала прыжки, не отрываясь от пола, но увлеченная пылким задором забылась и запрыгала вместе с Викой, забыв о предосторожностях.
Напрыгавшись, Марина вспомнила о своем сердце, испуганно замерла, ожидая кашля и легочного кровотечения, ее рука искала боль под грудью и не находила ее. После прыжков сердце работало немного учащенно, но ровно, боли и одышка исчезли. С трудом до ее сознания доходило — она здорова и даже может прыгать без всяких последствий. Глаза наполнились слезами и потекли, губы подергивались, она с трудом сдерживала себя какое-то время, но потом, уткнувшись в грудь Вике, разревелась.
Вика какое-то время молчала, гладя ее волосы, давая вылить эмоции, потом отстранилась и с улыбкой заговорила, протягивая платочек.
— Вытрите, Николай Петрович терпеть не может слез, он их не выносит. Сейчас придет сюда, а вы не одеты, — использовала она веский аргумент.
Марина глянула на себя, стоявшую абсолютно голой, ахнула и, быстро смахнув слезы, заторопилась, пулей выскочив в предоперационную. Одевалась, иногда не попадая от спешки в рукав и моля Бога, чтобы не вошел Михайлов. Вика наблюдала за ней, улыбаясь, и делала вид, что придерживает дверь рукой, она знала — Николай ждет их в кабинете.
Загорская оделась и облегченно вздохнула — успела. Вика протянула ей зеркальце, Марина снова ахнула, увидев свои размазанные глаза, схватила сумочку, вытаскивая необходимое. Минут через пять она уже смотрелась другой женщиной — порозовевшее от спешки лицо не отдавало серостью, синева с носа исчезла и только грудь вздымалась чаще обычного от волнения.
— Ну вот, больше 40 вам не дашь и это еще только начало. Придется отдавать вас мужу под расписку — не узнает. Приедет — вы еще лет на пять помолодеете, — радовалась Вика.
Она повела Загорскую в кабинет, Марина шла, волнуясь и радуясь.
— Я же говорил, что все будет о кей, — встретил ее Михайлов, — а рубец через месяц исчезнет и вы даже доказать не сможете, что были больны когда-то.
Она обратила внимание, что он посмотрел на ее грудь, представила себя голой и покраснела. «Я бы не смогла ему отказать, — подумала она и покраснела еще больше, опустив глаза. — Как должно быть тяжело Вике — не одна я такая». Загорская подняла взгляд, намереваясь благодарить Михайлова, но он опередил ее.