Исцели меня

Юнина Наталья

— Это нужно оставить до пункта назначения. Ну, так что там с ответом?

— Плохие слова можно говорить?

— Например?

— Матерные.

— Конечно, нет, — все так же спокойно и безэмоционально произносит он. — Маты никому не добавляют крутости. А девушкам вообще нельзя ругаться. Это, как минимум, некрасиво. На вопрос ты мне так и не ответила.

— Я забыла, что там за вопрос был.

— Про внимание.

— Да, не хватало. На вопрос почему. Ответ — потому что.

— А почему потому что?

— Вы издеваетесь?

— Нет. Мне интересно.

Я скрашиваю дорогу до пункта назначения. Или тебе хочется трястись в неведении? Я тебя отвлекаю. Ты же уже не думаешь про то, что с тобой будет в подвале. Ты думаешь о том, что тебя раздражают мои вопросы.

— Что я должна ответить, чтобы вы от меня отстали?

— Правду.

— Я ответила. Детям часто не хватает внимания, если их родители заняты. Вы же знаете кто мой папа.

— Знаю. Нравится Париж?

— Да.

— Что именно тебе в нем нравится? — Господи, я беру свои слова обратно. Заткни этого придурка к чертовой матери и плевать на теплую кровать. Подвал, так подвал! Только заткни его, пожалуйста. — Ну?

— Атмосфера города и… архитектура.

— А что именно? Только не называй Эйфелеву башню. А еще лучше без заученных ответов.

— Чхать я хотела на Париж. Я была только около упомянутой вами башни. Серая фигня, ничем непримечательная для моих глаз. Равно как и вся архитектура. Я ее терпеть не могу. И живу я здесь только из-за выгодного мне контракта. Ответ вас устроил?

— Вполне. О чем ты мечтаешь?

— О мире во всем мире.

— А если подумать?

— А если скажу, то не сбудется. Так что оставлю это при себе.

— Ладно, выдохни, София. Можешь даже поспать. Нам еще долго ехать. Хочешь ложись на мое плечо.

— Спасибо за предложение, но мне бы не хотелось тереться щекой о собственные слюни.

— Ну как знаешь.

Никогда не думала, что ориентироваться в темноте так сложно. Мало того, я совершенно не чувствую времени. Кажется, что мы едем очень долго, а с другой стороны совсем немного. Я потеряна во всех смыслах этого слова. А еще меня дико напрягает тот факт, что я чувствую на себе его взгляд. И это очень сильно напрягает. А дальше случилась еще более страшная вещь, чем повязка и дебильные вопросы. Я со стопроцентной уверенностью могу сказать, что слышала какой-то щелчок. Примерно такой, когда в кино перезаряжают оружие. Ну, приплыли. За что, Господи?!

— Мы приехали. А сейчас, когда я тебя поведу, без единого звука. Иначе будет только хуже. И когда я буду обходить машину — ты не трогаешь повязку. Поняла?

— Да, — киваю как болванчик.

Слышу, как он выходит и снова неосознанно начинаю про себя молиться. С моей стороны открывается дверь, бородатый берет меня за руку, помогая выйти.

Я не знаю на чем концентрироваться. Тут шумно! Реально шумно. Ведь я могу закричать. Почему я молчу?

— Аккуратно. Еще несколько шагов и мы пересядем в другую машину.

— Зачем?

— Чтобы отвезти тебя в подвал, для чего же еще. Так уж и быть, сейчас я сниму с тебя повязку.

Сглатываю, предвкушая как минимум удар ногой в пах. Только этот мужик встал позади меня. Положил одну руку мне

на плечо, а второй начал медленно убирать повязку с глаз.

— Как сказал, доставил с комфортом, София Викторовна, — слышу позади себя его чуть насмешливый голос. И не понимаю чему больше удивляться, тому, что вижу перед собой хорошо знакомое здание, где меня ждет моя кровать или тому, что все это время меня разводили как полную дуру.

Бородатый становится напротив меня и тянет к моим волосам руку.

— Немного прическа испортилась. Извини. И за то, что было в машине тоже. Но это тебе реальный урок на будущее, который ты не забудешь — никогда не садись к незнакомцам в машину, чтобы они не говорили. Иначе может закончиться так, как я сказал. Мне было приятно с тобой пообщаться. Хорошего вечера, София.

Делает шаг в сторону и уходит. А я стою как вкопанная, не знаю радоваться или догнать этого козла и запустить ему туфлей в голову. Хочется сделать и то, и другое. Вот только делаю я совершенно иное. А именно поворачиваюсь к дороге, чтобы посмотреть ему вслед. Самое удивительное, что он этого ждал. Сидит в машине с открытым окном и смотрит на меня. Машинально поднимаю руку вверх, показывая ему средний палец, и быстро разворачиваюсь. Урод!

Не помню, как поднялась до апартаментов. Не принимая душ, так и завалилась на диван в платье…

Настоящее

Я определенно чувствую запах бекона и яичницы. Что это за ерунда такая? Я уж точно не просила на завтрак бекон. Резко распахиваю глаза, наблюдая за тем, как Варя пододвигает ко мне столик.

— Доброе утро. Ты сегодня заспалась. Давай быстренько в уборную, чтобы завтрак не остыл.

— И тебе доброе утро, вот прям быстренько это про меня, ага.

Странно, что после всего выпитого и съеденного я проснулась не от полного мочевого пузыря, а от запаха бекона.

— Давай, Сонечка, у нас сегодня много дел. Тебя еще ждет Глеб Александрович на разговор.

— Да пошел он на фиг со своими разговорами!

— Соня, не буянь, пожалуйста.

— Я буду делать то, что хочу, ясно?! Достали все!

— Да всем уже все ясно, крикуша, — резко поворачиваю голову и вижу Бестужева во всей красе…

Глава 9

— Выйди из моей комнаты, сейчас же. Иначе следующим моим шагом будет оперное пение. Причем пение такой силы, что больше ни одна нормальная идея не посетит твою голову. Ты меня понял?

Не понял. Вот совершенно не понял, судя по ничему не выражающему лицу. Хотя, о чем я? Невозмутимость наше все. Неправильная у меня тактика. Очень неправильная. Нельзя себя так с ним вести. Нельзя.

— Если ты хочешь поговорить, поговорим через полчаса. С утра я всегда не в духе, — зачем-то оправдываюсь я. — Выйди, пожалуйста.

— Хорошо. Я зайду через полчаса, — как всегда спокойно произносит Глеб, мило улыбаясь Варе. — Но при условии, что ты съешь весь завтрак.

Киваю в ответ, просто, чтобы не послать его словесно. И как только за ним закрывается дверь, перевожу взгляд на Варю.