Исцели мою душу
Шрифт:
Констебль отвернулся, разом потеряв к нам интерес. Шерман попросил Лауру дождаться, когда унесут тело, а мне сказал одеться и прийти в его кабинет. Пациенты в нашем корпусе не спали. Карэн, Райан и Трой сидели в общей комнате. Девушка плакала, утирая слезы платочком. Увидев меня, они попытались расспросить о том, что произошло, но я сейчас была не в состоянии разговаривать с ними. Быстро переодевшись, направилась к Шерману. Меня по-прежнему трясло, а голова просто раскалывалась от боли.
Доринг, увидев меня в таком состоянии, усадил на диван, дал выпить что-то спиртное, чтобы прийти в себя.
— Ничего
— Шерман, я должна рассказать тебе… Я кое-что слышала… Странное…
Мужчина сел рядом и сжал мою руку, внимательно глядя в глаза. Я сбивчиво рассказала ему про голос в голове, про заветное желание и даже про золотую дверь. Лицо Шермана оставалось непроницаемым, и я никак не могла понять, что же он теперь думает обо мне.
— Я не сумасшедшая, — прошептала, уже не пытаясь сдержать слезы. — Поверь мне, прошу… Я правда слышала! И Мэй тоже слышала, уверена! Там что-то есть, в том подвале…
Шерман прижал меня к себе крепко-крепко, поцеловал в щеку и прошептал:
— Конечно, не сумасшедшая… Я верю тебе, не плачь, пожалуйста! Мы во всем разберемся. Послушай…
Доринг чуть отстранился, вытер мои слезы кончиком пальца, пригладил растрепавшиеся волосы.
— Сначала нужно разобраться с констеблем. Он будет читать твои воспоминания. Это неприятно, очень… Но я не могу ему препятствовать. Он увидит лишь сам момент смерти, потому что остальное читать запрещено законом. А тот кристалл, что у него на шее — магический ограничитель.
Я вновь обняла его, ища защиты и поддержки, как единственного близкого человека в этом мире. Зажмурилась, на миг расслабившись в его объятиях, представив, что все происходящее — всего лишь дурной сон.
— Ты справишься, Лия… Ты ведь сильная девочка…
В голосе мужчины звучала нежность, и это было невыразимо приятно. Как бы я хотела спрятаться от всего в его надежных руках, но реальность никак не хотела отпускать, явившись в облике констебля.
— Не волнуйся, я все время буду рядом, — шепнул Шерман, прежде чем меня отпустить.
Констебль поставил стул посреди кабинета и попросил меня присесть. Я подошла, едва передвигая ноги от страха, оглянулась. Шерман оставался на том же месте и не спускал с меня глаз. Констебль достал из кармана пузырек с темной жидкостью и заставил меня сделать глоток. Голова тут же закружилась, и я бы упала, наверное, если бы мужчина крепко не держал меня за плечи. Он ощутимо встряхнул меня и строго сказал:
— Смотрите в глаза!
Я подняла тяжелую голову и встретилась с его карим взглядом, который причинял боль. Казалось, что мужчина своим взглядом прожигает дыру у меня в голове. Затылок зажгло почти невыносимо. Хотела вскочить, закричать, но все тело онемело, словно больше не подчинялось мне. Я больше не видела карих глаз, а только лишь алые всплохи. Голова болела так сильно, что хотелось плакать… А еще больше хотелось плакать оттого, что вновь приходилось переживать последние минуты жизни Мэй. Я увидела ее падение так явственно, словно вернулась в прошлое.
Когда очнулась, оказалось, что мы с Шерманом в кабинете вдвоем. Я лежала на диване, а мужчина сидел рядом и гладил меня по щеке.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова болит немного… И слабость жуткая.
Я попыталась подняться, но поняла, что все бесполезно. Шерман мягко уложил меня назад, поднес мою ладонь к губам, и по коже разлилось приятное тепло.
— Тебе нужно хорошенько выспаться, — прошептал он, укрывая меня пледом. — А я пойду разбираться с голосами…
— Подожди… А что констебль? — встревоженно спросила я.
— Не волнуйся, он ни в чем тебя больше не подозревает. Забудь обо всем плохом и засыпай…
На этот раз никаких голосов я не слышала. Мне снова снилось море. Соленые брызги касались моей кожи, превращаясь в поцелуи… Нет, это и вправду были поцелуи — ласковые и нежные. Так, наверное, может целовать только любящий мужчина. Хотя, откуда мне знать? Меня ведь никто никогда не любил… Разве что выдуманный мною Джеральд…
Открыв глаза, обнаружила, что в комнате все еще темно. Неужели по-прежнему ночь? Чувствовала я себя вполне отдохнувшей и даже бодрой, а все недавние события казались лишь страшным сном. Признаться, я бы обрадовалась, узнав, что это все были лишь очередные видения. Шерман спал за рабочим столом, положив голову на стопку бумаг. Я подошла к нему, погладила по голове, по небритой щеке. Какой же он добрый, красивый, замечательный… Вот бы мне такого мужчину…
Шерман вздрогнул и взглянул на меня. Он выглядел очень усталым, а под глазами пролегли темные тени.
— Корделия…
— Я долго спала?
— Весь день…
— А ты почему не ушел домой?
— Не хотел оставлять тебя одну…
Шерман обхватил меня за талию и притянул к себе, а мне вовсе не хотелось его отталкивать. То, что было бы непристойным с другим мужчиной, с дорингом казалось совершенно естественным.
— Как там дела? — спросила я, хотя на самом деле мне очень-то хотелось это знать, более того, вообще покидать этот уютный кабинет, где есть он.
— Целый день отбивался от проверяющих. Но это ерунда по сравнению с тем, что мне пришлось сообщать отцу Мэй о ее смерти. Констебли и эксперты из ковена определили, что это было самоубийство на фоне нервного расстройства. Мэй хуже всех поддавалась лечению. Эта ее одержимость ребенком… Я ничего не мог с ней сделать… Меня ни в чем не обвиняли и признали, что я сделал все возможное, но все же…
Шерман замолчал, опустив глаза.
— Но ты винишь себя сам, — сказала я. — Не нужно, Шерман, здесь что-то другое, я уверена. Что-то… зловещее.
— Лия, я проверил всех — Карэн, Троя, Райана… Их состояние без изменений, и никаких голосов они не слышали. Мы с магами из ковена осмотрели весь подвал, но там не и следа чужеродной магии. Ума не приложу, что ты могла слышать, да и Мэй тоже. Я не знаю, что происходит, Лия, не могу понять… Но мне будет спокойнее, если ты будешь все время у меня на глазах. Может быть, если ты вновь услышишь голос, я смогу понять хоть что-то.
— У тебя на глазах? — задумчиво повторила я.
Шерман встал, по-прежнему обнимая меня за талию.