Исчадие ветров
Шрифт:
Помимо всего прочего, Гайзерик сообщил, что не заметил, чтобы эти псы забирали с корабля хоть какую-то добычу, зато отчетливо разглядел, что они обрезали веревки, на которых висели повешенные, и собирали мертвые тела зарубленных моряков! — Тут Куранес умолк, зябко передернул плечами и оттолкнул подальше блюдо с холодным мясом, которое поставил перед ним один из лакеев.
— Что ж, — продолжил он немного погодя, — я поблагодарил Гайзерика за бесценную информацию и отпустил его восвояси до тех пор, покуда его призраки не оправятся и не смогут вновь свободно летать. И конечно
Тем временем… тем временем я отправил во все концы мира снов посланцев, чтобы они разыскали и привели ко мне лучших моих агентов, Герона и Элдина!
Они оказались в Великих холодных горах, где искали драгоценности, — злые, как горгульи; каждый из них тащил по здоровенному, чуть не в собственный вес, тюку с «сапфирами для глупцов» — голубыми камушками, очень похожими на сапфиры, но совсем не сапфирами. Вы наверняка слышали о «золоте дураков», или, как его еще называют, «кошачьем золоте»… Они выкапывали эти камушки несколько недель подряд! — Куранес улыбнулся, забыв на миг о своем дурном настроении, покачал головой и спросил, не обращаясь ни к кому из собеседников: — Ну, что тут еще скажешь?
Как бы там ни было, они были тощими, голодными, без гроша в кармане, а уж известие о том, что они вместо сказочных сокровищ добыли гору никчемных камушков, совершенно добило их. Так что они были полностью готовы для настоящего приключения. Корабль доставил их в Серанниан, там я неделю кормил их по-королевски, пообещал подарить им небесную яхту и дом с белоснежным патио возле самой гавани, если они…
— Если они отправятся в пустоши восточного побережья и отыщут логово пиратов! — закончил де Мариньи.
Куранес кивнул:
— Совершенно верно. Итак, они обрядились, как для маскарада, нацепили по повязке на глаз, Герон напялил огромный пышный парик (Элдин обрил голову наголо!), подпоясались черными кожаными ремнями, к которым привесили абордажные сабли, обулись в высокие сапоги, заправили в голенища штанины полосатых брюк и ночью отправились в путь на одной из сераннианских галер, которую специально для этого случая выкрасили в черный цвет. Высадили их на этой стороне страны Зуры, там, где она высоким скалистым берегом обрывается в Южное море, и с тех пор я ничего о них не слышал — до нынешней ночи.
Де Мариньи поджал губы.
— А теперь они в плену у Гаджа и обречены расстаться с жизнью на рассвете, а две трети ночи уже прошли.
— Да, они, можно считать, покойники, — мрачно ответил Куранес. — Если, конечно, вы не успеете вовремя отыскать их и вытащить оттуда!
— Именно так, — согласился де Мариньи. — И я хотел бы, чтоб вы кое-что для меня сделали — причем очень быстро, чтобы не прошло и часа, как я отправлюсь в путь. Во-первых…
— Мы! — мягко, но вместе с тем решительно поправила его Морин.
— Что? — в унисон удивились де Мариньи
— «Мы» и «отправимся», — сказала Морин. — Ведь ты же не думаешь, Анри, что я отпущу тебя одного в опасные странствия по миру снов? О, я знаю: Искатель ты, а не я. Но если мне суждено потерять тебя… неужели мне тоже придется провести всю оставшуюся жизнь в поисках? — И что-то такое угадывалось в ее тоне, что де Мариньи понял: от спора или уговоров не будет особого толку…
Герон, восстанавливая в памяти почти в точности то же самое, о чем Куранес рассказывал Морин и де Мариньи, добрался до одной нелепой детали их с Элдином подготовки: выбора пиратской одежды и амуниции.
— Вот уж глупость! — расстроенно вздохнул он, слабо покачав головой над черным провалом, уходившим в самые недра мира снов. Веревки крепко удерживали его на кресте, возвышавшемся на самом краю.
Элдин уже некоторое время молчал, погруженный в свои думы, но сейчас вскинул голову и сквозь тьму посмотрел на товарища.
— Что? Ты о чем? — Его рокочущий голос гулко раскатился в ночи. — Наконец-то сообразил, какой глупостью было соглашаться на эту авантюру? Если так, то всем сердцем согласен с тобой — не следовало тебе браться за это дело!
— Мы оба взялись за это дело, — напомнил ему Герон. — Я отлично помню, как у тебя потекли слюни, когда Куранес пообещал нам небесную яхту. Мы поплывем на ней в Ориаб, сказал ты, и поищем там Улу и Уну. Бросим якорь у какого-нибудь чудесного кораллового острова и посвятим целый месяц рыбалке и ласкам. Вот твои слова — в точности.
— А ты готов был на все ради возможности валяться на солнце в собственном дворе, — возразил Элдин. — Сказал: «Я буду сидеть на стене с подзорной трубой и разглядывать корабли из Селефе, как только они будут появляться там, где море сходится с небом. И еще буду высматривать красивых девушек в садах деревень по всему берегу». Вот что говорил ты, распутный бесенок!
— Я имею в виду совершенно определенную глупость, — сказал Герон, — нашу затею с голубем.
— Нет! Хватит об этом! — простонал Элдин.
— Посуди сам, — продолжал Герон, — пираты держат попугаев, а не голубей. Тем более розовых голубей! Это был непростительный промах. Подумай сам: у тебя на плече сидит этот чертов голубь, привязанный за веревочку, а тебе приходится самому каждые пять минут кричать за него: «Пиастры! Пиастры!» Глупость, если не сказать безумие!
— Но признай, что в конце концов он все же оказался очень кстати, — заметил Элдин. — Мы ведь смогли, прежде чем нас привязали к крестам, отправить записку старику Атала. Сейчас в Ултаре уже должны знать, в какую лужу мы с тобой сели.
— Ну, и что хорошего мы с этого поимеем? — уже более спокойным тоном ответил Герон. — Пользы ровно столько же, сколько от крика после того, как сорвался с горы. Вот будь у нас два-три дня в запасе…
Элдин без объяснений понял, что он имел в виду: голуби летают очень быстро, а вот небесному кораблю со спасательным отрядом потребуется гораздо больше времени.