Исчадие ветров
Шрифт:
Она сидела (или как будто сидела) на чем-то вроде скамейки, под балдахином из розовой бумаги, за ее спиной, заворачиваясь по бокам вперед, колыхался бумажный занавес. У ее ног полулежали прислужницы, весьма приятные на вид скудно одетые девушки, сама же она была обнажена до пояса, зато нижнюю часть ее туловища скрывала целая гора многослойных юбок из шелковистой блестящей розовой и пурпурной материи с множеством кружев и оборок. Де Мариньи, почти ничего не знавший о Латхи, счел ее поразительно привлекательной, но притом, как ни парадоксально, испытал и необъяснимое отвращение.
— В ней есть что-то фальшивое, — чуть слышно сказал он Морин. — Пожалуй, не менее фальшивое,
— Ты прав, — ответила она. — И прислужницы у нее такие же. Латхи кажется довольно-таки реальной и похожей на человека, но девушки… Анри, у них ненастоящие соски, они нарисованы!
— Я заметил, — счел нужным сообщить де Мариньи. — Но Латхи вообще не то, чем кажется. Ведь слово «фантом» часто используют для того, чтобы описать нечто трудноуловимое или воображаемое, не соответствующее тому, что мы видим глазами. Очень может быть, что под всей этой бумагой и рюшами много такого, чего мы не должны видеть.
— И кстати, — прошептала Морин, — неужели все женщины в мире снов такие бесстыжие?
Де Мариньи нахмурился и промолчал. Он просто не знал ответа на вопрос Морин, зато догадывался об истинном положении дел: за занавесками и юбками даже сейчас трудились скрытые от посторонних глаз термиты-прислужницы Латхи. Они массировали и умащивали смягчающими мазями чудовищную нижнюю половину ее тела, которая представляла собой не что иное, как огромный пульсирующий мешок — брюхо матки-королевы термитов! Но если ее тело-брюхо настолько громадное, то каким же должен быть ее аппетит? Де Мариньи понятия не имел о том, что она съедает своих людей-термитов целиком и при случае не пренебрегает и людьми других рас, которые устраивают ее ничуть не меньше, в противном случае он, пожалуй, не согласился бы с такой легкостью на союз, который как раз предлагала Зура.
— Латхи, — говорила между тем Принцесса смерти, — это Искатель, де Мариньи; может быть, ты слышала о нем, а может быть, и нет. И (это было сказано без всякого энтузиазма)… и его женщина, Морин. Воины от Куранеса, но не скажу худого — отличные бойцы. Твой корабль и мой — уже два, и с командами из этих людей и твоих люмитов и с корабликом Искателя — пусть он маленький и странный, но вооружен могучим оружием — мы собираемся задать Гаджу давно заслуженную трепку. Что скажешь? Или тебе еще не надоело, что Гадж и его так называемые пираты болтаются вокруг Талариона и над ним?
Люмиты, то есть люди-термиты, которых упомянула Зура, были очень высокими для жителей мира снов, представительными и бронзовотелыми с желтоватым, похожим на низкопробное золото, отливом. Походившие друг на друга, как горошины из одного стручка, они с одинаково отсутствующим видом стояли вдоль борта своего бумажного корабля, скрестив руки на груди. Лица их ничего не выражали, как у большинства ментальных евнухов, одеты они были только в набедренные повязки. И если бы де Мариньи мог видеть сквозь эти прямоугольные клочки материи, то смог бы оценить истинную степень их «безучастности». Потому что люмиты, хотя и походили внешне на роботов, но были очень мускулисты и были вооружены необычным, похожим на косы, оружием, которое пока что пребывало в узких, завязанных ремнями чехлах. Это были «солдаты» Латхи, ее рабочие, целью жизни которых, если таковая у них вообще имелась, было исполнять любые пожелания своей королевы и защищать ее жизнь, пусть даже ценою своей.
— Говоришь, хватит терпеть Гаджа? — крикнула в ответ Латхи; ее миловидное лицо слегка затуманилось, а в голосе прозвучало нечто совсем чуждое. — Зура из Зуры, я полностью согласна с тобой! Слишком уж часто он грозит мне
— Немедленно! — выкрикнула Зура и гортанно расхохоталась. — Нападем неожиданно, на заре. Выбирай якорь, Латхи, и отправимся. — Она отдала несколько приказов своей новой команде и повернулась к де Мариньи и Морин. — Теперь помчимся; я по дороге расскажу вам все, что захотите узнать. Потом, думаю, вы поспешите вперед в вашем гробике и попытаетесь спасти этих знаменитых лоботрясов, а мы постараемся не отстать и приготовимся к бою!
4. Машины ужаса!
В самом сердце некоей горы, входящей в состав хребта, ограничивающего страну Зуру и являющегося предгорьем более отдаленных и более могучих твердынь, кои сами суть прелюдия к запретному плато Ленга, двое изможденных авантюристов висели на крестах у самого края черного провала и ожидали быстро приближавшегося рассвета и неминуемой гибели, которую он им принесет. Тоннели бывшего вулкана походили на шесть спиц или ребер, расходившихся в разные стороны из центра, где и находились Герон с Элдином; из четырех спиц каждая указывала на одно из главных направлений компаса, одна уходила строго вверх, к вершине горы и нависшему над нею небом, а последняя, представлявшая собой сам провал, так же вертикально шла вниз.
Все тоннели были проложены лавовыми потоками в прежние, огненные дни горы, а вертикальная, несомненно, служила главным жерлом. Даже сейчас эта шахта (и уж определенно ее нижняя часть, врезавшаяся в самую сердцевину мира снов), пусть и не вулканическая больше, оставалась смертоносной ничуть не менее, чем прежде. Северный тоннель, относительно ровный и высотой и шириной походивший на большой собор, тянулся от центра на милю, а от его наружного выхода открывался вид на лежащий вдали жуткий, наводящий ужас Ленг. Именно там, в горловине этой гигантской древней пробоины, Гадж устроил порт для своих черных кораблей и поселил их команды.
Узкие и низкие восточный, южный и западный тоннели были местами завалены тефрой и обломками окаменевшей лавы; там во множестве обитали пауки, пещерные ящерицы и другие мелкие ползучие твари.
— Хуже всего, — пророкотал Элдин, нарушив молчание, затянувшееся на добрых полчаса, на протяжении которых оба занимались мрачным самоанализом своего не всегда кристально чистого прошлого — возможно, в предвкушении еще более нехорошего будущего, — что мы так и не знаем, что все это значит! Я имею в виду: зачем Гадж и компания вырядились в пиратов? Какое зло они здесь прячут, или творят, или заваривают? Не считая уничтожения безобидных судов и пожирания их моряков. О, можешь быть уверен, это что-то серьезное, иначе не было бы никакого смысла затевать все эти хитросплетения, но что именно?
Дождавшись, пока эхо его голоса замрет в пустых угрюмых коридорах, Герон попытался пожать плечами, не сумел и просто ответил:
— Я тоже не понимаю. Вот только…
— Что?
— Вот только, я все думаю, что мы скоро это выясним. Скорее, чем хотелось бы, если ты понимаешь, о чем я. Потому что, уверен, это связано с вулканом… или, скорее, с бывшим вулканом.
Не успел он договорить, как снизу послышались гулкие не то удары, не то топот, как будто какой-то колосс, обитающий в глубинах земли, выбрал именно эту минуту, чтобы поиграть на демоническом барабане. От гула, донесшегося из неизмеримой глубины, завибрировал воздух, поднялась пыль, с бесчисленных уступов и из трещин посыпались крошки пемзы, удары же медленно перешли в мерный ритм, словно в недрах земли заработала огромная безымянная машина.