Исчезающая ведьма
Шрифт:
Он поднял руки, предвидя возмущение, отразившееся на лице Роберта.
— Знаю, знаю! И вы ещё удивляетесь, почему люди дотла спалили дворец Гонта. Уж поверьте, не Тайлера и не сброда из Кента придётся опасаться Гонту, если он вновь сюда заявится. Если английские купцы в Лондоне когда-нибудь до него доберутся, они зажарят его живьём, привязав к вертелу, словно борова. Однако Гонт в лице фламандских купцов нашёл себе неплохую кормушку. Если кто и заставит его вспомнить о существовании Линкольна, то лишь они. Имейте в виду, эти свиньи бесплатно и пальцем не шевельнут.
— Я заплачу,
Торговец мрачно кивнул и ухватил Роберта за край его платья.
— И, Бога ради, друг мой, подыщите себе одежду попроще, если собираетесь бродить по здешним улицам. Вы выделяетесь, словно павлин в стае воробьёв. Что заставило вас так вырядиться в это смутное время?
Роберт поморщился.
— Моя новая жена.
Купец сочувственно закатил глаза.
— Жёны! Они нас в гроб загонят.
Они обнялись на прощание, призывая в покровители Пресвятую Деву и всех святых. Торговец пообещал прихватить лошадь Роберта вместе с поклажей и оставить их в гостинице за городом, чтобы ожидали его, когда он покинет Лондон. По улицам было безопаснее ходить, чем ездить. Любой богато выглядящий человек, да ещё верхом на породистой кобыле, как у Роберта, легко мог стать мишенью.
Роберт крепко сжал рукоятку меча под плащом. Его друг прав, одет он чересчур роскошно, но это была самая простая одежда из той, что собрала Кэтлин. Вздохнув, он шагнул на улицу, покидая внутренний двор. Он привык уверенно шагать по улицам своего города, встречаться взглядом со старыми знакомыми, приветственно кивать местной знати, но впервые в жизни почувствовал, что его жизнь здесь стоит не дороже, чем жизнь какого-нибудь холопа.
Люди бродили по улицам, словно дикие племена охотников-мародёров, сжимая дубинки, луки и даже ржавые мечи. Он видел, как они хватали прохожих и, приперев их к стенке, требовали присоединиться к мятежникам. Он перебегал между грудами полусожжённого хлама, нырял в переулки и опускал глаза, чтобы не привлекать внимания, случайно встретившись с кем-то взглядом.
Ошалевшие женщины сидели в дверях своих сожжённых домов. Собаки огрызались, защищая разграбленные лабазы с раскуроченными прилавками. Он почувствовал, что идёт по чему-то липкому, и увидел, что ступает по лужам свернувшейся крови.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы добраться до Винтри. Он пытался избегать улиц, где орудовали многочисленные банды. «За складами на винном причале держитесь слева от моста», вспомнил он слова друга. Роберт смутно помнил винный причал, он бывал там всего пару раз и не видел ни одного знакомого здания, а потому начал уже опасаться, что забрёл не в ту часть города.
Пройдя ещё пару домов, он увидел церковь Святого Мартина. Белые мраморные колонны и мостовая блестели на полуденном солнце. Стоящие здесь роскошные дома не спутаешь ни с чем. Они трубили о богатстве своих хозяев-иностранцев обилием позолоты на гипсовой лепнине и резных дверях.
Дома в этих районах были построены много лет назад виноторговцами, использующими винный причал, об этом говорили шестиконечные звёзды над окнами, их эмблема. Теперь эти дома занимали фламандские
Он уже собирался выйти из переулка, когда услышал рёв, словно на него катилась гигантская волна. В ужасе он обернулся в сторону источника шума. Огромная толпа заполняла улицу. Те, что шли в первых рядах, остановились в поисках камней и прочих метательных снарядов, которые они могли найти в близлежащих домах, но большинство при всём желании не могло остановиться без опасности быть раздавленными теми, кто напирал сзади.
Роберт вжался в дверной проём, боясь пошевелиться и обнаружить себя. Он молился, чтобы они прошли мимо. Однако, добравшись до церкви, толпа разделилась на две группы, окружив её. Выворачивая из мостовой камни и булыжники, люди швыряли их в окна и толстые двери. Роберт съёжился, услышав звон разбитого стекла и раздавшийся изнутри вопль. Толпа бешено колотила в двери топорами и мечами. Толстая древесина пошла трещинами, но ещё держалась.
Затем из задних рядов толпы, пошатываясь, отделились шесть человек с большой просмоленной балкой в руках, которую они, очевидно, подобрали на причале. Толпа расступилась, когда они, прицелившись, понеслись на дверь с бревном в руках. Дверь немного прогнулась под мощным ударом, но устояла.
Желающие тоже поучаствовать подменили тех, кто нёс балку, давая им передохнуть. Они отступили и вновь ринулись на дверь. Потребовалось три или четыре попытки, прежде чем дверные доски с треском разлетелись. Тех, что держали таран, едва не затоптала хлынувшая внутрь толпа.
Изнутри раздались крики и вопли, и мятежники появились вновь, волоча за собой фламандских торговцев, кого за волосы, кого за ноги. Оставшиеся снаружи мятежники набросились на пленников и оттащили их подальше от церкви, скрутив по рукам и ногам. За ними последовала ещё партия фламандцев с приставленными к спине мечами и копьями.
Трое повстанцев вкатили таран в центр толпы, требуя окружающих расступиться и освободить вокруг него место. Одного из фламандских торговцев, видимо, выбранного наугад, вытолкали в центр и швырнули лицом наземь.
Какой-то мужчина схватил его за волосы, задрав голову и уперев его шеей в бревно. Другой вышел из толпы с топором в руках. Толпа испуганно заохала, когда до людей дошло, к чему всё идёт. Человек на земле молил о пощаде, извивался и брыкался, пытаясь вырваться. Две женщины с хохотом сели ему на ноги, полностью его обездвижив.
Роберт отвернулся, но это не помешало ему услышать душераздирающий крик, когда топор вонзился бедняге в шею. Потребовался ещё удар, чтобы заставить его умолкнуть, и ещё два, пока голова с хрустом не отделилась от тела. Роберт обернулся и увидел, как кровь хлещет из разверстой шеи под одобрительный рёв толпы.
Словно вид отрубленной головы был неким сигналом, мятежники, державшие испуганных фламандских торговцев, принялись выталкивать их вперёд, пытаясь поставить на колени. Кого-то перекинули через деревянную балку, а кому-то просто снесли головы, пока они стояли на коленях, — мечами, топорами или кинжалами.