Исчезла, но не забыта

Марголин Филипп

Пейдж продиктовал свой номер и повесил трубку.

— Она зерегистрировалась в мотеле около часа ночи, но сейчас ее нет в номере. Скорее всего, пошла завтракать.

— Что ты собираешься делать, Эл? — спросил Хайсмит.

— Прежде всего следует установить круглосуточную слежку за Дариусом.

— Это можно устроить, — согласился Барроу.

— Постарайся использовать самых лучших людей, Росс. Мне бы не хотелось, чтобы Дариус что-нибудь начал подозревать. Ты, Рэнди, подними всю его прошлую жизнь. Я хочу, чтобы это досье появилось у меня на столе

как можно скорее.

Хайсмит кивнул головой.

— Как только Гордон объявится, дам знать.

Хайсмит проводил Тобиаса и Барроу, а затем вышел сам, закрыв за собой дверь. Пейдж подумал о том, что следовало бы еще раз набрать номер мотеля, но решил, что перерыв между двумя звонками слишком незначительный. Он еще раз выглянул в окно. Так и есть — ливень хлестал вовсю.

Почему он не задал мучающие его вопросы еще прошлой ночью? И кто такая эта Гордон? Кажется, она вполне может контролировать себя, но все равно складывалось впечатление, будто сквозь нее проходит электрический заряд. Пейдж помнил, что во время разговора он никак не мог оторвать взгляд от Гордон, и дело здесь было не в физическом влечении. Нечто иное привлекало Пейджа в этой женщине. Скорее ее страсть, ее отчаяние. Но сейчас, когда ее не было рядом, вся картина вновь затуманилась, полная сомнений.

2

Бетси внимательно рассматривала женщин, сидящих в одиночестве, когда шла вслед за метрдотелем по ресторану. Наконец она заметила высокую атлетически сложенную даму в ярко-желтой блузке и в голубом, напоминающем морскую форму, костюме, сидящую в отдельной кабинке у самой стены. Когда Бетси подошла ближе, женщина встала.

— Наверное, вы и есть Нора Слоан? — произнесла Бетси, пожимая протянутую руку.

Слоан была бледна. Белесыми казались и ее голубые глаза. Каштановые волосы коротко подстрижены. Бетси заметила несколько морщин на ее лице, но все-таки решила, что они с этой женщиной одного возраста.

— Спасибо, что согласились прийти, миссис Тенненбаум.

— Лучше зовите меня Бетси. Вы умеете заинтриговывать людей. Во всяком случае, когда вы позвонили мне сегодня утром и упомянули о ленче, то поддели меня на крючок.

Слоан только расхохоталась.

— Это хорошо, что с вами так легко, потому что бесплатный ленч — это все, что вы можете от меня получить. Сейчас я работаю над одной статьей. Мне пришла идея встретиться с вами, когда на глаза попалась заметка о вашем удачном деле против тех, кто выступал за запрет абортов. Заметка появилась в «Аризона рипаблик».

— А сами вы из Финикса?

— Нет. Родилась в Нью-Йорке. Мой муж получил работу в Финиксе. Через год после переезда мы разошлись. Но от Аризоны я без ума, особенно когда вспоминаю мою прошлую жизнь здесь. В Портленд я тоже просто влюбилась. Сейчас живу на сэкономленные средства и ищу работу. Хочу использовать свободное время на написание хорошей статьи. Я поделилась своей идеей с Глорией Дуглас из «Пасифик вест», кажется, она ее заинтересовала. Но ей нужен хотя бы черновой вариант моей статьи до того, как она примет окончательное

решение.

— А о чем, собственно, должна быть статья?

— О правах женщин. И именно материал о вас должен стать основной частью моей статьи.

— Надеюсь, что вы не очень преувеличиваете мои заслуги?

— О, не надо излишне скромничать, — с улыбкой заметила Слоан. — Еще совсем недавно женщинам-адвокатам позволялось заниматься лишь оформлением завещаний да делами о разводах. Это и называлось «женской работой». Цель моей статьи — доказать, что именно вы находитесь в авангарде нового поколения женщин, которые осмелились вести даже дела, связанные с убийством или с миллионным иском, когда речь заходит о гражданских процессах. То есть вы пытаетесь освоить именно ту область, которая традиционно считалась чисто мужской.

— Звучит заманчиво.

— Рада, что вы так думаете. Люди хотят читать именно о вас, потому что вы и есть настоящая изюминка моей будущей статьи.

— Что от меня требуется?

— Не очень много. Вам следует просто рассказать мне кое-что о деле Хаммермилл и о других делах. Иногда я хотела бы посещать вместе с вами заседания суда.

— Все интереснее и интереснее. В действительности, такие разговоры о моих прошлых делах помогут мне самой лучше в них разобраться и выстроить в какую-то систему, чтобы использовать в будущем. Когда все это было в процессе, то я как бы сама в нем варилась.

Появился официант, и Слоан заказала салат «Цезарь» и бокал белого вина. Бетси попросила принести макароны, а от вина отказалась.

— А что мы будем делать сейчас? — поинтересовалась Бетси, как только официант оставил их.

— Думаю, что вспомним что-нибудь из прошлого. Я читала материал в «Тайм», но он мне показался слишком официальным. Прочитанное не объяснило мне, что вас заставило стать такой, какая вы есть. Ну, например, я бы хотела знать, были ли вы лидером в старших классах?

Бетси даже хихикнула от неожиданности.

— О Господи, конечно же нет. Я была такой застенчивой, типичный гадкий утенок.

Слоан улыбнулась.

— Вполне могу понять это. Вы были слишком длинной, правда? У меня у самой возникали те же проблемы.

— Да. Я возвышалась над всеми, как небоскреб. Уже в начальной школе я смотрела только в землю, а мои плечи всегда были высоко подняты вверх. Больше всего на свете я хотела исчезнуть. Но в средней школе дело обстояло куда хуже, потому что к этому времени у меня появились очки бутылочного цвета и железная дужка для зубов — истинный Франкенштейн.

— А когда вы поверили в себя?

— Не помню, чтобы это когда-то со мной произошло. Я всегда знала, что работаю очень хорошо, но мне все это казалось недостаточным. Кажется, в старших классах, в самом начале, я стала потихоньку избавляться от комплексов. Я сделалась почти лучшей ученицей, железная дужка исчезла, а мои родители наконец-то заменили мне очки контактными линзами, вот тут-то мальчики и начали замечать меня. Когда я окончила Беркли, уже была почти в полном порядке.