Исчезновение
Шрифт:
— Они отдадут нас энкросам. Мы уже мертвы.
— Ты не можешь этого знать, — прошептала я, пробуя зубами на прочность пластиковые путы на моих запястьях. Бесполезно.
— Ох, да пойми ты уже это, Джасинда. Куда ещё нас могут везти? Живыми? Они нас не убили. Очевидно, для этого есть причина. Они оставили нас для чего-то. Для... них.
Для них. Монстров наших детских кошмаров. Жар охватывал моё тело.
Она была права, конечно же, я это знала. Это образ жизни
— Сколько времени я была в отключке? — спросила я, переключая внимание на наше окружение и на то, что я могу контролировать. Нужно было оценить ситуацию, в которую мы попали, чтобы составить план.
Правда, тут не на что было смотреть. Здесь было всего одно маленькое окно высоко над задней дверью фургона. Невозможно маленькое. Только для того, чтобы пропускать свет внутрь. Ничего наружу.
— Не знаю. Я проснулась несколько часов назад.
— Когда-нибудь им придется остановиться, — сказала я больше сама себе, чем ей.
— Ага, они остановятся. И что потом? Эти двери не откроются, пока не доставят нас туда, куда везут. И в этом случае... — Её голос утих.
Я поморщилась, медленно выдохнула, продолжая терпеть неослабевающую агонию моих связанных крыльев.
— Я не сдамся. Во мне горит огонь, а ты можешь стать невидимой. — Если бы только она могла сфокусироваться на своих способностях, а не зарываться в своём страхе. — Нет причин думать, что нас кто-то может заполучить.
— Но всё же они смогли. — Мириам выгибает бровь, такую же желто-коричневую и трудно различимую, как она сама. Гребни на носу дрожали от яростного дыхания, когда она пристально посмотрела на меня. — Ну, гений, как нам выбраться отсюда?
Уилл. Мысль о нём снова мелькнула в голове, но я не озвучила её. Не осмелилась. Зачем мне взращивать эту надежду? Даже в самой себе. У меня не было никакого представления, где он сейчас, почему он не встретил меня. Сейчас мне нужно было полагаться на себя.
Я покачала головой. Всё ещё не могла избавиться от этих мыслей. Он должен узнать. К этому моменту он должен был услышать об огнедышащем существе, которое схватил его отец.
Это помогало мне сохранять спокойствие, пока мы ныряли с головой в омут наших неясных ночных кошмаров, а ветер, проникающий внутрь фургона, заставлял меня дрожать всем телом.
Они не делали остановок ради нас. Не останавливались, чтобы покормить или дать нам пройтись. Да и разве они стали бы проявлять по отношению к нам эту простую вежливость? Мы всего лишь животные для них.
В фургоне было жарко и не хватало воздуха, душная металлическая коробка бесстрастно грохотала по дороге.
Мириам и я лежали по своим углам, поджариваясь на горячем металлическом полу, как две спекшиеся рыбы, выброшенные из моря, которые отчаянно жаждали вернуться в воду. Мы уже давно не разговаривали друг с другом, ощущая себя слишком несчастными со связанными руками и покалеченными крыльями.
Я не могла двигаться,
Но со мной ещё не кончено. Я собиралась с силами, ждала, когда откроются двери фургона, и тогда я взорвалась бы свободной огненной вспышкой.
Я твердила себе это, но трудно было верить в то, что мне хватило бы огня.
Я больше не чувствовала своих крыльев. Но старалась не думать об этом и о том, что это могло значить. Это не к добру. Я лежала на боку, руки были крепко прижаты к груди, они горели, покалывали от уколов боли.
Фургон замедлил ход. Я немного соскользнула на бок, когда транспорт начал заворачивать.
Мы остановились. Я очень взволнована. Мы уже останавливались один раз. Но никто не открыл дверь, чтобы проверить нас. Они просто заправились бензином, сделали то, что им нужно было, и оставили нас жариться в кузове.
Не было уверенности, что двери откроются в этот раз. Но всё же...
Я подняла голову и прошептала имя Мириам, просто чтобы убедиться, что она не спит. Мой голос похож на карканье. Она не ответила. Не пошевелилась. Я подтянулась к ней поближе и толкнула её глянцевую ногу своей ступней.
— Мириам!
Она застонала и с трудом разлепила глаза.
— Что?
— Мы остановились.
— И? — резко говорит она.
Я приподняла голову, вслушиваясь, как двери со стороны водительского и пассажирского места открылись и закрылись. Голоса. Слова было невозможно разобрать.
Она с трудом приняла сидячее положение, толкая себя вверх и используя связанные руки как опору.
— Думаешь, мы на месте? — Она задала этот вопрос так равнодушно, что я более чем уверена, что ей было бы всё равно, даже если это и так.
Я помотала головой, мои горящие от боли мускулы напряглись, я собралась, но трепетала в предвкушении. Слух обострился, отслеживая звуки их шагов, хруст гравия под ногами, в то время как они кружили вокруг машины. Один из них засмеялся, но звук утих, когда они отдалились, оставив фургон. Оставив нас.
Через мгновение я выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание.
— Они ушли, — прошептала, но затем поняла, что в этом не было необходимости. Повторила уже громче:
— Они ушли.
— Наверное, чтобы накормить свои жирные морды, — пробормотала Мириам. — Я готова убить за еду.
Со вздохом она снова легла на пол. Я смотрела на неё. Смотрела внимательно. Она всегда была хрупкой, но сейчас выглядела истощенной: дыхание прерывистое, лицо исхудало. Грудная клетка высоко вздымалась, с трудом вдыхая и выдыхая. Быть может, время, которое я провела в пустыне, закалило меня к таким вещам. Удушливая жара. Дискомфорт. Разбитость. Мириам действительно была плоха, она даже не выдернула гарпун из крыла.