Исчезновение
Шрифт:
Сержант скучал: по жене, по сыну, даже, черт возьми, по собаке. И ему очень не хотелось делать то, что ему предстояло сделать.
Добравшись до фермы Дженкинса, он подошел к офицеру, стоявшему с внешней стороны желтой ленты, и назвал себя. Заглянув через плечо полицейского, он увидел длинный список прибывших следователей — этот список становился все длиннее.
— Есть новости? — спросил Кинкейд.
Помощник шерифа пожал плечами:
— Я стою здесь уже минут двадцать. Пока ничего не слышно.
Кинкейд поблагодарил его и нырнул под ленту. Здесь, на месте
Из-за дома появился окружной прокурор. Он заметил Кинкейда и подошел.
— Не думал я, что так все закончится, — сказал Том Перкинс вместо приветствия. Они обменялись рукопожатиями.
— Тело уже опознали?
— Мы сейчас этим занимаемся. Патологоанатомы только что приехали, теперь дело пойдет. Давай я тебе все тут покажу.
Кинкейд вслед за Перкинсом обогнул дом, миновав огороженный загон, полный навоза, и вошел в огромный сарай под ржавой железной крышей, которая заметно покосилась с правой стороны. В лучшие времена сарай, видимо, служил коровником для двадцати-тридцати голов, но Дженкинс, судя по всему, так и не возродил скотоводческие традиции своих предков. В кормушках не было ничего, кроме плесени. Доильные аппараты висели без дела, распространяя кислую вонь, так что Кинкейду пришлось прижать к носу платок.
В дальнем углу шестеро мужчин — трое из них в специальных комбинезонах — стояли на коленях перед трехметровой горой сена и навоза. Запах — не разложения, а дерьма — заставил сержанта отступить на шаг.
— Тело нашли в куче компоста, — объяснил окружной прокурор. — Неплохо придумано. Собьет с толку и датчики, и собак. Впрочем, он его плохо прикрыл. Один из полицейских заметил что-то белое, присмотрелся и понял, что это рука.
— Как долго тело здесь пролежало?
— Мы не знаем ничего, кроме того, что рука определенно женская.
— Кольца есть? — спросил Кинкейд.
— По крайней мере мы их не видели.
Они подошли поближе. Один из криминалистов очень осторожно снимал пласты навоза, перенося их небольшими порциями на брезент. Второй очищал части тела по мере их появления. Все работали крайне тщательно, стараясь сохранить как можно больше улик.
На то, чтобы добраться до лица, ушло пятнадцать минут.
Кинкейд знал, что увидит, и тем не менее был поражен — сильнее, чем предполагал.
— Элан Гроув, — прошептал он. — Орегонская полиция.
Окружной прокурор внимательно посмотрел на него.
— Вы уверены?
— Это же мой человек! Конечно, я уверен.
Перкинс не обратил внимания на его тон, вздохнул и вытер лицо.
— Ладно, — только и сказал он.
— Еще кого-нибудь нашли? — спросил Кинкейд.
— Пока
— О черт, — вздохнул Кинкейд и тоже утер лоб. — Мне нужно кое-кому позвонить. Вы сообщите мне, когда будете знать больше?
— Не сомневайтесь.
Кинкейд вышел из сарая и достал телефон. Сначала он позвонил в управление и известил лейтенанта. Затем вызвал Мосли, которому предстояло готовить сообщение для прессы, после чего позвонил в командный центр. По крайней мере хотя бы здесь ему предстояло сообщить не такую уж плохую новость.
Но Куинси на месте не оказалось.
Глава 42
Среда, 12.46
Кимберли чувствовала себя неуклюжим бегемотом. Она попала ногой в выбоину, пошатнулась и почувствовала, как под тяжестью двадцати тысяч долларов ее тело потянуло в сторону. С трудом восстановив равновесие, она пробежала еще метров сто, потом поскользнулась на мокром асфальте и приложила немало усилий, чтобы не шлепнуться. Наконец она заметила темную башню маяка, возвышавшуюся в полумраке, свернула в лес и опустилась за камнем рядом с Шелли.
— Нужно… больше… тренироваться, — задыхаясь проговорила Кимберли.
Шелли взглянула на красное, мокрое от пота лицо агента ФБР, потом на ее сумку.
— Или обзавестись кредиткой.
— Очень… смешно.
Шелли ткнула рукой вперед, и Кимберли сквозь густой прибрежный туман увидела цель их путешествия. Маяк располагался в опасной близости к краю скалистого утеса и как будто вырастал из тумана. Глухое восьмиугольное основание, выкрашенное белой краской, поднималось примерно на двадцать футов и заканчивалось башенкой из стекла и металла, где находился фонарь. Судя по всему, это строение видало лучшие времена. Теперь краска потрескалась и облупилась, стекла наверху были разбиты. При более внимательном рассмотрении Кимберли заметила, что маяк сильно накренился влево.
— Дерево сгнило, — пробормотала Шелли. — Почти вся постройка деревянная. Потому маяк и закрыли.
— Потрясающе. Очень эффектная, смертельно опасная ловушка. Кто сказал, что у преступников нет чувства юмора? — Кимберли достала мобильник и шепотом спросила: — Ты меня слышишь?
— Да, и очень хорошо, — отозвался Мак.
— Мы возле маяка. Здесь все тихо. Как у вас?
— Следим за «навигатором». Ждем, насколько позволяет ситуация.
— Могу тебя обрадовать: у нас осталось всего десять минут, поэтому что-нибудь скоро начнется.
Кимберли сунула телефон в карман, оставив его на громкой связи, чтобы Мак мог слышать, что происходит, и взглянула на Шелли, которая рассматривала самодельную карту.
— Похоже, мы должны оставить деньги внутри, возле лестницы. У парня явно были плохие отметки по рисованию. — Шелли покрутила карту так и сяк, потом со вдохом опустила ее на колени и снова принялась задумчиво рассматривать покосившуюся башню. — Думаю, он следит за этим местом. А как бы ты поступила, если бы кто-нибудь должен был принести тебе двадцать тысяч долларов?