Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Так куда же ты уходишь, Толик, если еще ничего не решено?
– За свое счастье надо бороться, – наставительно произнес Шаповал. – Если я буду здесь, за забором, сидеть, мне счастья в жизни не видать.
– Отчаянный парень, – признал Дружинин.
– Да, этого у меня не отнять.
– И трепло.
– И это бывает.
– А самомнения – на десятерых хватит.
– Вот-вот.
Шаповал пребывал в благодушном настроении и, похоже, был готов
– У тебя уже чемоданное настроение.
– Да, Андрей. Еще недельку мои бумаги походят по инстанциям – и я вольная птица.
– На свадьбу-то пригласишь?
Шаповал засмеялся и обнял друга.
– Ну что ты? – сказал он. – Что ты, в самом-то деле?
– Просто жаль расставаться с тобой, – признался Дружинин. – Потому и психую.
Они всегда были вместе – на тренировках, на отдыхе и в деле.
– Прости меня, – сказал Шаповал. – Я, наверное, жуткий эгоист.
– Я уже не сержусь, потому что это просто невозможно. У тебя, Толян, такие глаза…
– Какие? – спросил Шаповал.
– Счастливые, Толик. Черт побери, как бы я хотел, чтобы у вас со Светкой все было хорошо.
Глава 21
Вечером Дружинин позвонил вдове Крамаренко.
– Мы приходили к вам недавно, – напомнил он.
– Да, я вас помню.
– Вы рассказывали о том, что Саша воспитывался в детдоме.
– В Твери, – подтвердила Крамаренко.
– Точно, в Твери. И он говорил вам, что его когда-то ранили металлическим прутом.
– Да.
– Он когда-нибудь рассказывал подробности этого происшествия?
– Нет.
– Но что-то все-таки упоминал?
– Они играли в мушкетеров. У кого-то была палка вместо шпаги, у кого-то прут металлический. Вот таким прутом ему и досталось.
– Сколько ему тогда было лет?
– Не знаю точно. Наверное, двенадцать или тринадцать.
– А фамилию своего обидчика он вам называл?
– Нет, никогда.
– И еще у меня вопрос. Вы, разумеется, видели шрам у него на щеке.
– Видела, конечно.
– Этот шрам – он уже при вас появился?
– Нет, еще до нашего с ним знакомства.
Ну естественно. Дружинин в этом нисколько не сомневался.
– Наверное, тоже в детдоме пострадал? – осторожно спросил он.
– Нет, не в детдоме.
– А когда? – насторожился Дружинин.
– Когда он работал в этой своей организации.
– Которая торгует видеотехникой?
– Нет, в спецгруппе, после которой у него остался тот красивый значок.
– Он рассказывал вам подробности о своей
– Никогда. Один раз только у нас с ним был разговор об этом шраме.
– И что же он вам рассказал?
– Он и его товарищи задерживали какого-то преступника, тот выстрелил в Сашу, но промахнулся, пуля только оцарапала его лицо. И еще Саша сказал, что это ранение в итоге спасло ему жизнь. Его товарищи отправились на задание…
– Да-да, – пробормотал Дружинин. – Вот как раз об этом и я знаю.
Глава 22
Тревогу подняли в четыре двадцать три утра. Дежурная группа, как это было принято, бодрствовала в полной экипировке, поэтому уже через сорок секунд все были в машине. Салон промерз, было неуютно. Дружинин сел поближе к Удалову, хотел рассказать о вчерашней беседе со вдовой Крамаренко. Удалов пристегивал к поясу подсумок с патронами, одновременно вводя бойцов в курс дела:
– Вооруженное нападение на банк «Импэкс». По предварительным сведениям, преступников трое. Пистолеты и, похоже, автомат. Уже есть жертвы.
Автомобиль мчался по пустынным улицам не успевшего пробудиться города. Вблизи Садового кольца их взяла на сопровождение машина милицейского патруля. Она пошла первой, вспарывая предутреннюю темноту вспышками проблескового маяка.
– Их блокировали в здании, – продолжал инструктаж Удалов. – Там, внутри, есть еще люди. Так что вполне возможно, что придется освобождать заложников. Пока все. Подробности на месте.
Он справился наконец с непослушным подсумком.
– Я вчера звонил вдове Крамаренко, – вставил наконец Дружинин.
– Да? Ну и что же?
Было видно, что Удалов всецело поглощен мыслями о предстоящей операции и слушает невнимательно, но история с загадочным ранением Крамаренко так тревожила Дружинина, что он никак не мог перенести обсуждение этого вопроса на потом.
– Вы помните о его ранении в щеку?
– Да, – рассеянно подтвердил Удалов.
– Он рассказал своей жене, что его ранили в одной из операций, проводимой «Антитеррором».
Удалов некоторое время еще всматривался во вспыхивающий впереди маячок, потом обернулся к Дружинину и сказал, нахмурившись:
– Повтори. Я что-то не совсем тебя понял.
– Все вы правильно поняли, Федор Иванович. Жена Крамаренко знала, что ее муж служил в «Антитерроре» и что шрам на щеке – от боевого ранения. И про то, что это ранение ему жизнь спасло, тоже знала. Крамаренко, оказывается, этого от нее не скрыл.