Исчезнувшие без следа
Шрифт:
Удалов посмотрел недоверчиво, но очень скоро понял, что Дружинин говорит правду.
– Врачи-то знают, что делают, – сказал он не слишком уверенно.
– Это никак не связано с его ранением, поймите. Его готовят к медкомиссии и действуют хуже гестапо, вы уж мне поверьте. Зачем ему все это? Он уйти хочет – ну так отпустите его! Не мучайте! Сам Шаповал меня попросил, чтобы я его оттуда забрал. Ничего он уже не хочет – ни официальной пенсии, ни каких-либо почестей. Я, говорит, молод, еще
Удалов хмурился, но было видно, что он поверил.
– Где же ты его спрятал?
– Я его к сестренке своей отправил, Федор Иванович.
– К той, которая под Самарой?
– А у меня другой нет. Одна-единственная. Толик там подлечится…
– Да у него же рана еще не зажила! – сказал с досадой Удалов. – Ему перевязки нужны, медикаменты. А у медработников инструкция: обо всех огнестрельных ранениях сообщать куда надо, ты же знаешь. За ним придут, начнется разбирательство…
– За ним не придут. У сестренки есть подруга – врач. Она все сделает по-свойски.
– Оптимист! – покачал головой Удалов.
Но уже не сердился. Дружинин замолчал, зная, что должно пройти некоторое время, чтобы все улеглось. Так и получилось. Удалов после долгой паузы поднялся из-за стола, подошел к шкафу и распахнул дверцу. Дружинин увидел стопку одноцветных папок.
– Личные дела бойцов «Антитеррора», – сказал, не оборачиваясь, Удалов. – Тот, первый, состав.
– Откуда это у вас? – вырвалось у Дружинина.
– Я еще в прошлый раз, когда к нам пришел Крамаренко, подумал, что после того «Антитеррора» должны какие-то бумаги остаться – не могло же все исчезнуть просто так, бесследно. Мы сейчас напрямую подчиняемся правительству, премьеру. Значит, и раньше «Антитеррор» под правительством ходил. Так я думал. Начал осторожненько наводить справки – и вот, – он показал рукой на папки, – разыскал.
Выложил папки на стол.
– Я просмотрел здесь кое-что, Андрей. И обнаружил одну интересную особенность. Все бойцы того, первого, состава группы были либо сиротами, либо вышли в жизнь из детского дома.
– И у нас та же картина, – пожал плечами Дружинин.
– С нами-то как раз все ясно. И с тем, первым, составом тоже было бы ясно, если бы не история с Крамаренко.
Удалов нашел нужную папку, раскрыл ее. С фотографии смотрел Крамаренко.
– Я внимательно изучил его личное дело. И так получается, что он таки воспитывался в калининском детдоме. Но его там не было, мы уже выяснили это. Я хочу, чтобы ты, Андрей, проверил их всех. Обзвони детские дома, где они воспитывались, или опекунов, если фамилии таковых имеются в делах.
– Для чего?
–
Удалов закрыл личное дело Крамаренко.
– Только нужно это сделать так, чтобы никто ничего даже не заподозрил. Вообще никто не должен знать, что мы здесь, в «Антитерроре», занимаемся подобными вещами.
– И Аникин? – уточнил Дружинин.
– Никто!
Над командиром, наверное, до сих пор витала тень несчастного Крамаренко.
– Справки будешь наводить не отсюда, не с территории базы, – сказал Удалов. – Поедешь к Смирницкому… Ты помнишь Смирницкого?
– Это который врач?
– Да никакой он не врач, – засмеялся Удалов. – Шарлатан – одно слово.
– С Крамаренко он тогда нам здорово помог, – напомнил Дружинин.
– Это конечно, с этим я спорить не могу. Но я не знаю, как он все эти трюки проделывает. Может быть, гипноз? Одно слово – шарлатан. – Удалов махнул рукой. – В общем, Андрей, поедешь к Смирницкому, я с ним договорился, что ты сможешь звонить от него. Обзвони все эти детские дома, проясни обстановку.
– Вы думаете – никто из этих ребят не воспитывался в детских домах?
– Я пока ничего не думаю.
Но было видно, что эта мысль засела в голове Удалова занозой.
Глава 30
Смирницкий был все в том же стареньком спортивном костюме, что и в прошлый раз. Казалось, что Дружинин и не покидал его квартиру – вышел на минутку и тут же вернулся.
– Мне Федя звонил, – сразу же доложил Смирницкий. – Проходите, пожалуйста. Он ведь ваш командир?
– Да, – подтвердил Дружинин.
– Строгий?
– Не то чтобы очень…
– Стро-о-огий! – засмеялся Смирницкий. – Тут уж вы мне не рассказывайте.
Дружинин поставил чемодан с личными делами бойцов «Антитеррора» на пол. Смирницкий принес из кухни уже знакомый Дружинину чайник с отбитым носиком.
– Может быть, колбаски? – предложил он.
– Нет, спасибо! – поспешно отказался Дружинин.
Ему почему-то представилось, что эта самая колбаска будет зеленого цвета, а на срезе непременно присутствует плесень.
– Как знаете, – вроде бы даже с облегчением произнес Смирницкий.
Может, у него и не было никакой колбасы?
– Чем занимаетесь? – поинтересовался Смирницкий.
– Так, вообще, – неопределенно ответил Дружинин.
Он не знал, насколько Смирницкий в курсе дел своего друга Удалова, и поэтому предпочел особенно не распространяться.
– Понятно, – сказал Смирницкий. – А я вот все пытаюсь путешествовать в лабиринтах человеческого мозга.