Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– Меня здесь как волка обложили, – пожаловался Шаповал. – Скоро выть начну.
– Недолго осталось – потерпи.
– Не хочу, – честно признался Шаповал. – Я эти рожи уже видеть не могу.
– Ты о ком?
– О врачах. Улыбаются, а в глазах, знаешь, такой стальной блеск и затаенный интерес. Я для них что-то вроде подопытного кролика. Они на мне диссертации защищают, а у меня уже шарики за ролики заходят…
Шаповал внезапно умолк, и они услышали, как кто-то с той стороны
Вошедших было несколько. Дружинин видел только их ноги и определил – все мужчины, только одна женщина. Наверное, молодая. Ножки упругие и будто точеные. Очень хотелось приподняться и посмотреть ей в лицо, но это было невозможно.
– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – Мужской голос, спокойный и уверенный.
– Спасибо, нормально. – В голосе Шаповала радости совершенно не ощущалось, судя по всему.
– Вы обедали?
– Еще нет.
– Вот и отлично.
– Ничего отличного не вижу, – буркнул Шаповал.
– Зато я вижу.
Старый, плешивый и очень желчный – таким Дружинин представлял себе обладателя этого голоса. Он один только и говорил, все остальные молчали.
– Я смотрел ваши сегодняшние данные. Они обнадеживают.
– Меня они обнадеживают уже давно, – раздраженно сказал Шаповал.
– Значит, мы с вами мыслим одинаково, – миролюбиво сказал голос. – Все готово?
Это, наверное, кому-то из сопровождающих.
– Да, – ответил другой голос.
– Пожалуйста.
Тишина, только слышен какой-то шорох. Снова голос «плешивого»:
– Возьмите шприц, Оля. – И затем: – Так, все в порядке. Через три минуты приступаем.
Наверное, сделали Шаповалу укол. Вот почему он их так не любит.
Пауза. Ноги всех вошедших неподвижны. Сгрудились у кровати, чего-то ждут.
– Пора, – опять голос «плешивого». – Вы меня слышите?
– Да, – ответил Шаповал.
– Давайте побеседуем с вами об операциях, в которых вы участвовали. Часто приходилось выезжать на задания?
– Часто.
– Уже привыкли? Не волнуетесь?
– Ну почему же? – спокойно сказал Шаповал. – Все мы человеки.
– Значит, все-таки есть страх?
– Не страх. Так – мандраж какой-то.
– А были ли какие-то операции, которые запомнились лучше других?
– Конечно.
– Расскажите о них.
– Одна из последних – в метро.
– А что там было?
– Мальчишка собирался подложить бомбу на станции «Белорусская».
– Это было очень опасно?
– Для пассажиров? – уточнил
– Лично для вас.
– Для меня – нет, конечно. И не такое случалось.
– Почему же вы этот случай выделяете?
– Террорист очень необычный. Нехарактерный. Тем и запомнился.
– Я-то думал, что дело в повышенной опасности…
– Нет, – сказал Шаповал. – Просто странная история – вот и запомнилось.
– А ваша последняя операция?
– Это когда меня зацепило?
– Да.
– И вспоминать не хочется.
– Почему?
– Потому что все очень бестолково было.
– Что именно бестолково? Сама операция?
– Не-е-ет, – протянул как будто в задумчивости Шаповал. – Поначалу все нормально шло, и даже удачно. Андрюха, молодчага…
– Андрюха – это кто? – уточнил голос «плешивого».
– Андрюха Дружинин, мой друг. Он спецподготовку проходил – по ведению переговоров с террористами – и одного из налетчиков там, в банке, «расколол» в два счета, мы даже не ожидали, если честно. Тот со страху едва не начал маму звать…
Было слышно, как Шаповал фыркнул.
– В общем, повязали мы его и в банк проникли тихо и без шума. И все вроде отлично шло. Потом мы срезали двух остальных налетчиков, а один из них – тот, который потом меня и ранил, – уполз. И дальше вот пошел настоящий бедлам.
Шаповал вздохнул.
– Рассказывайте, – ободрил его голос «плешивого». – Мы вас слушаем. Что вам в той операции не понравилось?
– Вот этот последний эпизод. Мы загнали раненого налетчика в комнату, откуда ему уже никуда выхода не было. Правило первое: блокируй его и не давай носа высунуть. А мы расслабились, дверь из-под контроля выпустили.
– И он на вас напал?
– Да. Выскочил и выстрелил.
– В вас?
– Нет, в Андрея он целился.
– В Дружинина? – уточнил «плешивый».
– Да.
– И вы это отчетливо видели?
– Если кто-то целится – траекторию полета пули я вам могу нарисовать еще до выстрела, – снова фыркнул Шаповал. – У меня за спиной шесть месяцев спецподготовки, между прочим.
– Так чего ж вы в таком случае под пулю полезли? Не ваша она была.
Пауза.
– Ну! – требовательно сказал «плешивый».
– Ты не «нукай»! – с непонятным Дружинину ожесточением сказал Шаповал.
И его собеседник тоже, наверное, опешил, потому что опять возникла пауза.
– А почему вы говорите мне «ты»? – поинтересовался наконец «плешивый».
– Потому что тебе, штатская крыса, ничего этого не понять.
– Дмитрий Григорьевич, достаточно! – произнес другой мужской голос, помоложе.
– Что там с ним? – Это опять «плешивый».