Исчезнувшие без следа

Гриньков Владимир Васильевич

– Я вам перезвоню, – пообещал директор.

Он сдержал свое обещание и позвонил уже через двадцать минут.

– Здесь какая-то ошибка, – сказал он извиняющимся тоном, и у Дружинина упало сердце. – У нас никогда не было воспитанницы по фамилии Роншина.

– Этого не может быть, – не очень уверенно возразил Дружинин. – Вот передо мной ее аттестат, здесь все как положено: печать, подпись.

– Чья подпись?

– Директора. Козинцев, слыхали о таком?

–

Нет.

– А вы давно директором?

– Четвертый год.

– Возможно, просто не знаете, – с облегчением произнес Дружинин. – Козинцев был задолго до вас.

– До меня целых двадцать лет здесь директорствовал Панов Игорь Петрович, – почти обиделся собеседник Дружинина. – А никакого Козинцева не было, поверьте мне на слово.

Дружинин вдруг понял, что он был готов к чему-то подобному. После истории с Крамаренко его уже нельзя было этим удивить.

– Извините, – сказал он и положил трубку.

В последующие полтора часа он позвонил еще по шести телефонам, и везде ответ был один: называемые Дружининым люди никогда в тех детских домах не воспитывались. Дальнейшие поиски были бессмысленны. Он связался с Удаловым, доложил ему все это.

– Вот черт, – пробормотал Удалов. – Не люди, а какие-то призраки.

Было похоже, что он растерялся не меньше Дружинина.

– У меня голова идет кругом, Федор Иванович. Я уже в самом себе не уверен.

– Ты о чем, Андрей?

– Я ведь тоже детдомовский. Может, и я, как эти ребята, – из ниоткуда?

– Не говори чепухи! – буркнул Удалов. – И продолжай обзвон.

Но первым городом, куда сразу после разговора с командиром позвонил Дружинин, была Пермь. В этом городе он жил. Набирая номер, боялся услышать, что там его не знают. Верный способ сойти с ума.

– Алло! – крикнул он в трубку. – Это Пермь? Детдом? Мне директора дайте, Волкова!

– Его сейчас нет. А это междугородка, да? Может быть, я смогу чем-то вам помочь?

– Да! – заторопился Дружинин. – Конечно, можете! Мне нужна информация: был ли у вас в детдоме ребенок по фамилии Дружинин?

– Когда именно?

– Это восьмидесятые годы. Любой возьмите: восемьдесят первый, восемьдесят второй – проверьте по спискам.

– Хорошо, – ответили ему. – Перезвоните, пожалуйста, через час, мы поднимем архивы.

Сорок минут Дружинин ходил по комнате, не находя себе места, потом, не выдержав, позвонил в Пермь.

– Я по поводу Дружинина…

– Был у нас Дружинин. Андрей. И сестра его тоже у нас воспитывалась – Света.

– Спасибо! – крикнул в трубку Дружинин.

У него было такое чувство,

будто ему только что подарили жизнь. Оказывается, это очень страшно – быть призраком. Дружинин смахнул пот со лба.

Это была весьма загадочная команда – тот, первый, «Антитеррор». Их всех как будто и не было. Появились из ниоткуда и после исчезли без следа.

Дружинин торопливо побросал папки в чемодан и захлопнул крышку. И только после этого почувствовал облегчение.

– Вы уже? – удивился, заглянув в комнату, Смирницкий.

– Да, – ответил Дружинин. – Спасибо вам.

Он думал, что на этом все закончилось.

Глава 32

Шаповал разыскал Свету в школе. У нее как раз был урок. Шаповал приоткрыл дверь класса. Светлана стояла у доски, что-то рассказывала, вдруг повернула голову, и их взгляды встретились. Небольшая заминка – секунда или две, потом Светлана улыбнулась, одновременно приветливо и растерянно, и вышла из класса.

– Здравствуй, – сказала она, а взгляд метнулся по коридору – высматривала брата.

– Я один, – поспешно сказал Шаповал. – Андрей не смог приехать. Поживу у тебя недельку, не прогонишь?

– Нет, конечно.

Хотелось поцеловать ее, но Шаповал не осмеливался. Он очень по ней соскучился, с удивлением понял он.

– Ничего не случилось, правда?

– Правда, – подтвердил Шаповал. – Ну что с нами может случиться, сама посуди.

– У меня через десять минут заканчивается урок. Подождешь?

– Ну конечно.

За десять минут Шаповал успел обойти оба этажа небольшой школы и возле директорского кабинета сорвал три цветка. Их он вручил Светлане сразу после урока. Она смутилась и не знала, куда спрятать глаза. Школьники, четвертый или пятый класс, не старше, обступили их со всех сторон и разглядывали Шаповала с интересом. Все ведь понимают, хоть и дети. Кто-то, самый приметливый, сказал:

– Директрисины цветочки.

Сказано было без ехидства, но Шаповала задело.

– Ты бы не бросался такими словами, – веско сказал он шустрому пацану. – В неловкое положение меня ставишь. Что теперь обо мне здесь будут думать?

Положил руку на плечо пацаненку и посмотрел ему в глаза – сверху вниз.

– Тебе спецзадание, дружок…

И добавил с сомнением в голосе – это на всякий случай:

– Хотя справишься ли быстро? Сможешь, как Рэмбо: одна нога здесь, другая там?

Пацаненок не понял ничего, кроме слов про Рэмбо – вот это он знал. И с готовностью кивнул.