Исчезнувшие тени
Шрифт:
Кроме того, майором двигало чувство банального любопытства. Ему хотелось воочию узреть семейство ван ден Ален.
Когда уже начало смеркаться, а часы на большом плазменном телевизоре, закрепленном на противоположной стене, показывали половину седьмого вечера, Земцов, кряхтя, словно старый дед, поднялся.
Он подошел к кофру, мирно покоившемуся в высоком кресле, сделанном под старину, и начал приводить в порядок парадную форму.
Без четверти семь он уже стоял перед большим зеркалом в коридоре своего номера, застегивая последнюю
Перехватив китель на пояснице золотым парадным ремнем с начищенной до блеска гербовой пряжкой, майор расправил складки одежды и придирчиво оглядел себя.
Брюки были отглажены безукоризненно, туфли сверкали так, что в них можно было разглядеть собственное отражение. Китель сидел, словно влитой. Казалось, что рукава могут вот-вот лопнуть на внушительных бицепсах. Вышитые золотом погоны и большие майорские звезды сверкали солнечным блеском.
На правой стороне груди Земцова был закреплен знак о высшем образовании. На левой стороне майор поправил единственную, но самую дорогую для себя награду – простенький металлический крест ордена Мужества.
На голове у него была серая парадная фуражка с лакированным козырьком, которую Земцов по старой традиции носил слегка сдвинув на бок.
Оставшись довольным своим внешним видом, Земцов кивнул своему отражению и натянул на левую руку белую парадную перчатку. Черную перчатку с правой руки он никогда не снимал. Зная об этом, начальство дозволяло ему такое отступление от уставной формы одежды.
Еще раз глубоко, вздохнув, так, словно он собирался нырять на большую глубину, майор выключил свет и вышел из номера.
– –
Без двух минут семь он вышел из лифта на втором этаже и проследовал по указателям к конгресс-центру.
В холле было пустынно, лишь пара официантов убирала с высоких столиков полупустые бокалы. Похоже, аперитив уже закончился, и все участники благотворительного вечера проследовали в банкетный зал.
У закрытой двери маячил примо капитан ди Маджио в блестящей парадной форме. Он ходил взад-вперед, позвякивая многочисленными наградами, словно новогодняя елка украшениями. При этом ножны сабли бились о начищенный высокий сапог, издавая ритмичное постукивание, словно метроном.
Завидев Земцова ди Маджио кинулся к нему.
– Ну, слава Богу, а то я уже начал нервничать. «Апостола» нет, тебя тоже нет… Уже и не знал, что думать… Все уже там – он кивнул на дверь – похоже, вот-вот начнется.
– де Каборне еще не объявился? – удивленно вскинул брови Земцов.
Ди Маджио отрицательно помотал головой:
– Одному Богу известно, где носит нашего «Апостола»…
Довольный своим каламбуром, он рассмеялся.
Тут из-за угла, легок на помине, показался шеф направления IRT.
Де Каборне как обычно был элегантен в темно-синем костюме из дорогой ткани, классическом галстуке с полосками типа «шлагбаум»,
Выглядел де Каборне озабоченным, если не сказать раздосадованным.
Он поравнялся с полицейскими, и, даже не удостоив их приветствием, направился к двери.
Земцов и ди Маджио недоуменно переглянулись и, словно почетный эскорт, поспешили за вице-президентом Интерпола.
Они вошли в огромный зал с высоченным сводчатым потолком, увенчанным массивной люстрой с многочисленными хрустальными подвесками. Стены украшали огромные помпезные полотна на исторические темы. Казалось, что этот зал находится где-то в королевском замке, но уж точно не в гостинице.
В самом конце зала находилась большая сцена, которой могут позавидовать даже академические театры.
У сцены расположился с десяток столиков для почетных гостей, за каждым из которых помещалось по восемь человек.
Вдоль правой стены расположился камерный оркестр. Все музыканты как на картинке были одеты в черные классические фраки и накрахмаленные рубашки.
У противоположной стены Земцов насчитал не менее пяти десятков официантов, более походивших на хорошо подготовленных военнослужащих – настолько те были подтянуты и готовы к действию.
Как раз в это время со сцены вещал пожилой седовласый мужчина среднего роста в дорогом смокинге. На груди его красовались ордена и медали. Чуть левее Земцов разглядел графские регалии.
«Не иначе, граф ван ден Ален собственной персоной» – промелькнуло в голове у Земцова.
По привычке майор во всех подробностях постарался изучить этого человека.
Эрих ван ден Ален, несмотря на солидный возраст, благодаря выправке и чуть надменной манере держать себя больше походил на кавалеристского ротмистра, нежели на отставного министра просвещения.
Говорил он резко, отрывисто, точно выкрикивал команды на плацу. Даже увидевшему его впервые становилось очевидно, что человек этот привык не просто командовать, но добиваться незамедлительного исполнения своих приказов.
Земцов понял, что еще чуть-чуть и он не устоит перед искушением встать во фронт и начать ходить по залу строевым шагом.
Граф ван ден Ален с упоением рассказывал о тяготах голодной жизни в Африке, о несчастных людях, брошенных на произвол судьбы, и беззащитных перед лицом распоясавшихся головорезов.
Одним словом, граф рассказывал о том, о чем сам, судя по всему, не имел ни малейшего представления.
Земцов перевел взгляд.
Чуть в стороне от графа на сцене стояла невысокая женщина в восхитительном бархатном платье.
«Должно быть мать Сильви…» – подумал Земцов.
И правда, несмотря на возраст, госпожа графиня Агнесс ван ден Ален держалась гордо и уверенно. Красивое дорогое бархатное платье украшала массивная брошь, инкрустированная бриллиантами. Дополняли гарнитур такие же серьги и колье.