Исчезнувший

Нибел Флетчер

Сью радовалась, что на Бруксайд Драйв наконец все стихло. Репортеры держались прилично. Мигель Лумис с ними договорился. Он пообещал встретиться с ними завтра и сообщить обо всем, что произойдет за ночь, и к вечеру они разъехались. Юджин Каллиган был прав, посоветовав сделать Мигеля посредником между ними и прессой. Молодой человек интуитивно нашел правильный тон. Она бы не выдержала, если бы ей пришлось самой отвечать на этот град вопросов.

И президент был очень заботлив, предложив поставить вокруг дома охрану.

Дон

Шихан, спокойный и уверенный начальник службы безопасности Белого дома, приехал сам, чтобы обо всем распорядиться. Сейчас она видела из окна высокую фигуру агента, расхаживавшего взад и вперед по аллее. Сью подозревала, что это не совсем соответствует букве закона, — ведь агенты секретной службы должны охранять только президента, вице-президента и их высокопоставленных гостей, не так ли? Но, когда Роудбуш предложил свою помощь, она с радостью согласилась.

— Что, президент теперь всегда такой? — спросила Гретхен. — Я не видела его больше двух лет.

— Что значит «такой», милая? Он так добр ко мне!

— О, не знаю. Он какой-то отчужденный, что ли. Все время, когда он пытался утешить нас, особенно тебя, мне казалось, что он думает совсем о другом. Понимаешь?

А что могла Сью понять? Пол Роудбуш изменился за последние годы. Стал более озабоченным, стал реже шутить и смеяться. Может быть, сегодня это проявилось резче? Она не знала, хотя и почувствовала так же, как Гретхен, что, пока они разговаривали в овальной гостиной наверху, президент держался как-то скованно.

— Наверное, Белый дом изменяет всех, кто в нем поселяется, — сказала Сью. — Да, теперь он другой человек.

— Терпеть не могу эту Элен Роудбуш, — сказала Гретхен. — Не знаю, как и сказать, — есть в ней что-то деланное, фальшивое.

— Элен всю жизнь играет какую-нибудь роль, милая. Она сама не знает, кто она на самом деле. — Сью спохватилась, что характеризует жену президента так беспощадно, но тут же вспомнила, с каким облегчением вздохнула, когда Элен, поболтав всего несколько минут, покинула овальную гостиную. — Впрочем, намерения у нее самые хорошие.

— Бог с ней, — сказала Гретхен, давая понять, что о миссис Роудбуш сказано достаточно. — Мне кажется, президент не слишком подробно расспрашивал тебя. Ведь в конечном счете внезапно исчез его ближайший друг, не говоря уже о том, что это твой муж и мой отец.

— Ты не права, Гретхен, — запротестовала Сью. — Он спрашивал, когда ты приехала, что я делала, прежде чем позвонила в «Неопалимую купину», почему в полицию позвонил именно Риммель, не докучают ли нам репортеры и еще массу вещей.

— Но не спросил о том, что мы думаем об этом, — сказала Гретхен. — А главное, мама, он так и не сказал, что он сам обо всем этом думает.

Да, этого Пол не сказал. Ей это пришло в голову, когда они уходили и президент под руки провожал их до своего лифта.

— Кроме замечания насчет киднэпинга, — сказала она вслух, как

бы продолжая свою мысль. — Он сказал: хотя и нет доказательств, что это похищение, ему будет спокойнее, если в это дело включится ФБР.

— Да, но он так и не высказал своего мнения.

Гретхен кое-как уместила недопитую чашку и молочник на подлокотнике кресла.

— Не делай этого, Гретхен, — автоматически сказала Сью. — Все опрокинется на ковер.

— Добрая старая мама, ты не меняешься! — Гретхен улыбнулась, однако переставила посуду на ближайший столик. — А что ты сама об этом думаешь? Ты мне так и не призналась.

Сейчас Сью думала о дочери. Ночью, одна, в пустом доме она бы, наверное, поддалась панике, не будь с нею рядом Гретхен. Так похожая на Стива, Гретхен казалась совсем взрослой уже в семнадцать лет и уже тогда была для нее скорее подругой, чем дочерью, сильной женщиной, в которой она чувствовала опору. Они поверяли друг другу свои тайны как равные.

— Итак? — настаивала Гретхен.

— Право не знаю. Я совсем растерялась, Гретхен.

Сью закурила сигарету, хотела налить себе еще кофе, но передумала. Ей нужно выспаться. Она так и на прилегла со вчерашнего утра. Вчера? Выл четверг? Казалось, с тех пор прошла вечность. Голова у нее была словно набитая ватой, мысли путались.

— Меня беспокоит этот анонимный звонок, — сказала Сью. — Наверное, надо было рассказать президенту. Этот человек напугал меня. Говорил резко, на назвал имени и сразу повесил трубку.

Сью снова подробно пересказала все, вплоть до того, как она заметила время — десять минут первого.

Гретхен медленно повторяла вслух:

— «Не беспокойся. Верь мне. Я вернусь, когда смогу, но это может быть не скоро». — Она нахмурилась, подумала, затем сказала: — Но это мог быть похититель или какой-нибудь сумасшедший, который… ну… оглушил папу, а потом решил неизвестно для чего помучить тебя.

Сью покачала головой.

— Нет, Гретхен. Видишь ли, по телефону назвали мое прозвище, которое придумал твой отец. Стив никогда не произносил его на людях. И никогда не открыл бы его похитителям. А кроме Стива, его никто не знает.

— Что это за прозвище, мама?

— О, оно слишком глупое, — смутилась Сью. — Так, бессмыслица для посторонних. Только мы его понимали.

Словно стена выросла между ними. Этот мир был закрыт для Гретхен.

— Не думай, тут нет ничего неприличного! — быстро проговорила Сью. — «Львишка» — ласковое прозвище, которое Стив придумал много лет назад.

— Понимаю, — сказала Гретхен.

Но она ничего не понимала. Весь день она пыталась составить объективное представление об отце. Всю жизнь Стивен Грир был для нее и другом, и неназойливым наставником и незнакомцем. Она знала, что никогда не сможет испытывать к своему пропавшему без вести или погибшему отцу тех же чувств, какие испытывала мать.