Ищите кота (сборник)
Шрифт:
– Невыносимо! – Пожилая дама принялась вылезать из-за столика. – Мне противно одним воздухом с ней дышать. Я поменяю место. – И вылетела из купе.
– Видели, какие у этой кобры ногти? – спросила нас миллионерша и сама же ответила: – Как у крокодила.
Теперь я могла рассмотреть соседку. Моего возраста, то есть в диапазоне уже за тридцать, но еще не пятьдесят. Модная стрижка, дорогой костюм, изящная сумочка. Упакована, как говорит мой сын, по высшему разряду, но провинциальный дух остался.
– Матушка моего первого мужа, –
– Настя, – представилась лысая девушка.
– Людмила Алексеевна, – сказала я.
– Знаете, как эту величают? – Таня кивнула в угол, где только что восседала бывшая свекровь. – Марэна Виленовна. Представляете? Маркс, Энгельс, Владимир Ильич Ленин – полный революционный набор. Лицемеры!
Дверь купе поехала в сторону, и показалась наша попутчица. Мы с Настей как по команде уставились на ее руки. Ногти действительно чересчур выпуклые, но сами руки аристократически холеные.
– К сожалению, не удалось ни с кем обменяться, – посетовала Марэна Виленовна, обращаясь ко мне.
– Влипла как жук в навоз, – пожаловалась Татьяна Насте.
– Не собираюсь вести какие-либо разговоры с развратной особой, – заверила меня Марэна Виленовна.
– О чем можно говорить с человеком, у которого маразм начался в детском саду? – спросила Татьяна Настю.
Дальнейшее напоминало странный театр, в котором одновременно играются две пьесы. В обеих предусмотрены безмолвные персонажи (мы с Настей), атакуемые бывшей свекровью и экс-невесткой. Реплики они отпускали по очереди, но без промежутков и пауз. Татьяна рассказывала Насте историю своей жизни, Марэна Виленовна бросала мне в лицо риторические вопросы и гневные умозаключения.
– Как называют женщину, которая тащит в постель сантехника, делающего ремонт в квартире? – взывала ко мне Марэна Виленовна.
– Мой муж по профессии инженер, – доверительно сообщала Насте Татьяна. – Прежде подрабатывал в ЖЭКе, а сейчас свою фирму по ремонту фасадов организовал. Он у меня трудяга и умница.
– Есть особы, оценивающие мужчин по размеру их кошелька и, извините, гениталий, – просветила меня Марэна Виленовна.
– Первый муж был тунеядец, каких свет не видывал, – делилась Татьяна с Настей. – Музыкант, на виолончели пиликал. Целыми днями на диване с книжечкой валялся.
– Примитивным натурам не дано понять высокое искусство, – ядовито усмехалась Марэна Виленовна.
– Мамаша его боготворила, – продолжала Таня, – что Юрик ни сделает, все правильно. В смысле, он ничего не делает – и это правильно.
– Музыкант должен беречь руки от грубой работы, а душу – от повседневной грязи, – непререкаемым тоном заявляла Марэна Виленовна.
– Грязь должна была я вывозить или чужой дядя, – вспоминала Таня. – Замок сломался – свекровь мне: «Найди мужика, чтобы починил», автомобиль помыть – «найди мужика», утюг отремонтировать – «найди мужика», гвоздь забить – «найди мужика».
По ходу пьес мы узнали о Таниной вульгарности и о половой немощи ее первого мужа, услышали обвинения в дурном вкусе и в ханжестве, познакомились с нелицеприятной оценкой родственников с обеих сторон. У меня создалось впечатление, что они не пять лет назад, а вчера прервали свою кухонную брань. Сколько керосина осталось в запасе! Как азартно плескали его в огонь словесной схватки!
Настя делала мне знаки – мол, давайте выйдем. Она дождалась окончания тирады Марэны Виленовны и, не дав Тане открыть рот, вскочила:
– Извините, я на минутку!
Я дернула из купе вслед за Настей. Девушка ждала меня в коридоре.
– Вы курите? – Она протянула мне пачку сигарет.
– Нет, – сказала я и взяла сигарету. – Только чужие.
– Как вы думаете, они драться будут? – широко зевнув, спросила Настя, когда мы задымили в тамбуре.
– Только этого не хватало. Так мечтала отдохнуть, выспаться!
– Я вас знаю, – вдруг заявила Настя. – Я на психфаке учусь. Вы у параллельного потока матанализ читаете. А у нас Спиридонов. Жуть!
Я понимающе кивнула. Действительно, я читаю лекции по математическому анализу на психологическом факультете. Мой коллега Спиридонов называет их лекциями для кухарок. В том, что высшую математику поймут и кухарки, я не вижу ничего зазорного. На лекциях Спиридонова студенты либо засыпают, либо мучаются комплексом неполноценности по причине своей тупости. Совершенно напрасно – Спиридонова и академик бы не понял.
– Вашими лекциями торгуют, – сказала Настя. – Распечатка стоит сотню, а дискета восемьдесят. Но это в сессию, конечно. В начале семестра и за двадцатку можно купить.
Я тяжело вздохнула и пожала плечами: эх, в мой карман бы денежки.
– Думала, вы сами промышляете. – Настя верно истолковала выражение корыстной зависти на моем лице. – Послушайте, давайте нейтрализуем этих склочниц? Чертовски хочется спать, трое суток в Новгороде гудели. Я не дипломированный психолог, но кое-что в людишках понимаю. Надо их переориентировать.
И она изложила план, который показался мне чудовищным. Во-первых, из-за вульгарности сценария. Во-вторых, мне предлагалось актерствовать, чего я делать совершенно не умею.
– Ничего, – успокоила девушка, – я вас заведу.
От моих обвинений в неэтичности задуманного Настя отмахнулась:
– Вам что, спать не хочется? Они же до утра будут друг другу кости полоскать.
Мы вернулись в купе по очереди, с интервалом в несколько минут.
Я забилась в угол у окна и стала теребить салфетку на столе. Зачем согласилась участвовать в нелепом розыгрыше? Переживая, я не вслушивалась в смысл обвинительных реплик, которыми продолжали обмениваться наши попутчицы. Но тут Марэна Виленовна особенно громко взвизгнула мне в лицо: