Ищу жену с прицепом
Шрифт:
Глава 22 - Грубиян и ревнивица
Тихомиров забирает Зою к нам.
К себе!! Ну, конечно же, к себе. Просто когда зовёт, формулирует "к нам".
И от этого у меня ещё больнее тянет в груди.
Почему мы оба бездетны?
Я практически готова отдать ему душу и сердце! Но тогда, у него никогда не случится сына.
У Зои кружится голова. И он у подъезда ее подхватывает на руки.
И мне бы ревновать, но внутри ничего не поворачивается на эту
– Давайте, ко мне сначала. Поужинаем, - зову их я.
Готовлю нам на троих ужин, пока Зоя принимает душ, сидя на корточках у стеночки.
Нельзя ей, вообще-то. Но она ещё упрямее Тихомирова будет.
"Грязно" ей... Бывший муж ее трогал.
От этого меня перетряхивает. Я очень надеюсь, что изнасилования не было. Зоя ничего не говорит про это. А я не спрашиваю.
Свет ведёт ладонью по бутонам букета, который подарил мне.
– Аккуратнее, цветы этого не любят, - двигаю от него букет подальше.
И закидываю в рот дольку почтенного им апельсина.
– Вообще, не практичный подарок....
– усмехается, - да? "То ли дело свиная голова - и суп, и холодец и просто красиво!"
Давлюсь, закашливаясь.
– Чего?!
– Шутка такая, Чалкина. Не слышала, что ли?
Отрицательно мычу, прокашливаюсь.
– У тебя прививка от романтики, да?
– Есть такое дело.
Грустно вздыхаю.
– А я люблю романтику...
– Придется нам друг друга потерпеть.
Встаёт из-за стола.
– Я пошёл.... Скоро вернусь, - обувается, но куртку не надевает.
– Куда?
– по инерции спрашиваю я, как мама всегда спрашивала отца.
И сама застываю от удивления.
Быстро Вы, Светлана Романовна... Очень быстро!
– К соседке....
В смысле? Нож в моей руке застывает, не дорезав огурец.
Выходит.
Охренеть!
Психую, кидая в раковину нож.
Вот так и отдавай ему душу и сердце. Ох, не зря Валентина Ивановна его ругает...
Зло грызу остатки огурца.
Нет, ну нормальный?!
У нас роман или нет?? Я могу ему претензии предъявлять хотя бы?!
А чего ты хотела? Тебе ж сказали - "потрахаться"!
Ну это он в другом смысле же, - тут же оправдываю его. Это он... так маскирует, что ему это больно. Поэтому, и ляпнул грубость. Да?
Но к "соседке" пошёл....
К соседке ревновать уже не кощунство.
– Свет!
– зовёт меня Зоя.
Ах, полотенце, да! Но у меня нет гостевого, увы. Ещё не купила. Поэтому несу ей две чистых простыни. Помогаю обернуться.
А потом обработать лицо.
– Ты чего заплаканная?
– Тихомиров обижает!
– отшучиваюсь я сердито.
– Да ладно?...
– недоверчиво.- Свет - грубиян, конечно. Но...
– Я шучу, Зоя!
– сжимаю её руку.
– Просто...
– вздыхаю я.
– Нервы
Рассказываю ей наш сегодняшний треш.
– Ой, я один раз с такой шибанутой мамашей сцепилась. С сектанткой. А у нас тогда инспектор был такой...
– морщится.
– Короче, говорит, все нормально, родители имеют право любую веру исповедовать. Не имеем право вмешиваться и забирать. И опека на ее сторону встала. Мол чисто в доме и благостно!
– морщится она.
– Еды заготовлено. Прививки стоят. Остальное недоказуемо. Отвалите от мамаши.
– Иии?
– распахиваю глаза, забывая даже про зудящую под ложечкой "соседку".
– Короче несколько месяцев, я пыталась раскачать их, чтобы детей забрали. Удалось, только когда старшая девочка попала в больницу с аппендицитом. И в ее крови алкоголь нашли. Она дала показания, что мать их с утра вином причащает. А алкоголь детям - это всё! Забрали детей. А так... всем пофиг было.
– Ужас какой.
– Иногда и алкаши не такие конченые, как эти "благостные". Есть у нас семья одна....
– рассказывает мне Зоя свои волонтерский истории.
Слушаю, ставя перед ней омлет с овощами.
– Ой, не могу, Светочка....
– морщится она.
– Тошнит. Мне бы чаю...
Делаю ей чай с имбирём и жженым сахаром. Я когда забеременела, только им спасалась. Токсикоз был страшный!
Грущу....
Тихомиров возвращается минут через двадцать. С полной тарелкой горячих оладьев.
Протягивает мне.
– Переложи, мне тарелку занести надо. Сразу отдам... А то забуду потом.
Поджав губы, переваливаю оладьи в обычное белое безликое блюдо. Мою тарелку.
А тарелочка очень красивая, резная фарфоровая... По краям розы. Такую посуду мне кажется и не делают давно. Раритет!
Ревниво смотрю на эту тарелку протягивая ему. Пытаюсь представить хозяйку этой тарелки. Красивая наверное...
И молча ухожу в комнату отдышаться.
Переписываюсь с главным врачом, которая разрешила мне волонтерить в больнице, когда нужна помощь сиротам.
– Это кто тебя угостил?
– слышу краем уха с кухни.
– Иринка....
Ну всё! Вспыхиваю, не слыша больше ничего от грохота пульса в ушах.
– Свет, а ты чего не с нами?
– зовет Зоя.
– Не голодная!
– пытаюсь контролировать интонации.
Вот, дура, ты, Чалкина. Ну зачем ты его присваиваешь?
А нечего меня тогда трогать!!
– Светляк, сделай мне такой же чай, а?
– просит Тихомиров.
– Занята!
– отвечаю ему коротко.
Стою, смотрю в окно, сложив руки на груди. Сжимаю в руках кухонное полотенце. Челюсти сводит...
Слышу, как он заходит.
– Я поехал машину Зайца отгоню к Саянову во двор. Мало ли какую пакость сделает урод этот. Зоя ко мне спать пойдет. Я к тебе вернусь...