Ищущий во мраке

Костяной Богдан

– А у тебя… м… были дети? – спросила Этна.

– Нет. И хвала Господу, иначе, они бы тоже погибли. Как и вся моя семья, друзья… – вздохнув, я почесал бородку, которую пару дней назад укоротил кухонным ножом.

– Моя матушка всё время твердила, что всё у меня будет хорошо… Что, если я пришла в этот мир, у О есть на меня свои планы… Она хотела, чтобы у меня когда-то были дети, а отец не верил, что это произойдёт. Ему было важно, чтобы я зазубрила Солару… – по щекам Этны скатились слёзы.

«Да, её родители,

определённо эгоисты. Я не могу назвать их плохими людьми, ведь в условиях апокалипсиса, они дали своим детям то, чего многие не могли позволить до него: любовь, заботу и знания. Но это никак не отменяет того факта, что лучшим решением было бы не заводить детей в принципе…» – Ну чего ты? Ну, всё ведь сейчас хорошо! – улыбнулся я, обняв девочку за плечи. – Уверен, твоя мама смотрит на тебя и по-прежнему надеется и верит, что всё у тебя будет хорошо. Давай мы постараемся её не разочаровать, хорошо?

– У-угу! – хныкнула Этна.

– Эх… Я помню день, когда не стало моей мамы, – не знаю, почему именно такая мысль возникла в моей голове, но я решил показать Этне свою боль, чтобы девчонка поняла, что не одна такая. – Это произошло через полтора года после того, как родился мой брат. Самое удивительное, что смерть настигла её в тот период, когда матушке, казалось, ничего не грозило. Роды дались тяжело, восстановление организма заняло много времени, и это с учётом голодания. Но она выкарабкалась. Правда иммунитет… он стал никудышным. Ей нельзя было покидать пределов нашей квартиры, но она хотела вернуться к работе репетитора, чтобы помочь мне оплачивать школу. Как итог, спустя несколько дней, она подцепила красную смерть и меньше, чем за сутки выгорела...

– Красная смерть? – спросила с шокированными глазами Этна.

– Болезнь, которая кошмарила весь материк задолго до серой гнили. Излечиться шансов практически не было. Человек начинал кашлять кровью, температура возрастала. Он пребывал в горячке, пока его лёгкие окончательно не распадались, – ответил я.

– Ты, должно быть…

– Мне не хотелось жить, – кивнул я. – Мой самый любимый и самый дорогой на свете человек умер настолько быстро, что я не успел осознать произошедшее. Будто это произошло на страницах книги, которую ты быстро пролистываешь. Раз – и всё…

Кажись, это не очень помогло. Девочка потускнела только больше. И в этот миг, я вспомнил одну простую фразу, которую слышал от одного из родственников усопших, брошенную спустя пару мгновений после смерти их близкого. Но эта простая фраза могла всё изменить.

«Не плачьте о том, что его больше нет. Радуйтесь, что он был».

– Знаешь, моя мама готовила отменный рыбный пирог…

Минуты сменились часами. Вскоре, к нам присоединился и Марко. Робкие, немного грустные улыбки детей переросли в весёлый, жизнерадостный смех.

Мы поведали друг другу о своих светлых деньках (пусть в

случае с детьми это и звучало образно). Пели друг другу колыбельные наших матерей, вспоминали уроки мужества наших отцов (как ни странно, мне тоже нашлось, что рассказать). И на мгновение, я будто снова стал моложе на сорок… нет, на пятьдесят лет.

Словно и не было этих тридцати лет без света О, словно я никогда и не работал лекарем по вызову, обеспечивая брата. Не было войны, не было доков, угольных шахт, голода, красной смерти, серой гнили, пылающих городов и матерей, хоронящих детей штабелями.

Я был рыжим мальчишкой с зелёными глазами, которого успокаивала уже немолодая, но вечно красивая мама, дуя губами на разбитую коленку.

Да, жизнь была хороша.

***

Поев и отоспавшись, мы выдвинулись дальше в путь. Всё-таки, место было не самое безопасное для сна.

Шли вдоль дороги, скрываясь в тени деревьев и развалин деревень. Иногда, в свете Луны проскакивали силуэты бродячих прокажённых, но их зрение и слух до того сели, что встань я перед ними во весь рост, они бы и не дёрнулись.

В теории, чем дальше мы отходили от Бригга, тем меньше прокажённых должно было оставаться. Но это лишь в теории…

– Чем это так… кхем-кхем… Господи, ну и вонь! – Марко накрыл нос рукавом.

Резкий запах нечистот настиг и нас с Этной. Разило на всю округу, отчего на глазах наворачивались слёзы. Воняло едва ли меньше, чем в госпитале Бригга. Стало даже интересно: насколько убийственным стал бы аромат внутри запертого помещения?

Этна не выдержала и исторгла из себя не переварившегося кролика. Я постучал по груди, блокируя рвотные позывы.

– Вот… кхем… возьмите! – сбросив рюкзак, я нарезал парусину и смочил её водой, соорудив наспех какие-никакие повязки. Мокрая ткань пропускала не так много смрада, удерживая большую часть снаружи. По крайней мере, можно было делать не глубокие вдохи и не валиться с ног.

– Что это? – повторил свой изначальный вопрос Марко.

Я капнул водой на палец и поднял вверх, определив, что ветер дует со стороны дороги. Пройдя между деревьев, и рассмотрев в свете фонаря небольшой участок брусчатки, я охнул: посреди дороги кто-то навалил просто гору дерьма.

«Поход… Да, вот почему помимо нечистот воняет ещё и гнилым мясом. Ублюдки наелись человечины, но, поскольку ни один прокажённый не следит за здоровьем, расползающаяся по их рядам диарея и прочие заболевания желудка, принуждают их регулярно испражняться. Честное слово, я могу разглядеть отпечатки пальцев на чьих-то откушенных фалангах, торчащих из кучи!»

– Дай посмотреть… – подошёл Марко, но резко пожалел об этом. Нагнувшись, мальчишка, вслед за сестрой, опустошил желудок прямо под ноги себе.