Исход земной цивилизации: Анклав
Шрифт:
— Я сейчас блевану… — раздался чей-то напуганный голос.
В тот же момент, не успев шикнуть на сокурсника, Ривка почувствовала, как ее внутренности скрутило и отбросило назад к спине, еще немного и, она была уверена, что буквально диффундирует в своё кресло. Она не чувствовала ни рук, ни ног, в горле пересохло, ее ощущения вряд ли можно было с чем-то сравнить — словно нечто двигало ее сквозь безболезненную, но неминуемую агонию прямо в лапы смерти. По мере того, как анкийцы внутри шаттла стали привыкать к скорости, на которой им предстояло пролететь два часа и двадцать три минуты, Ривка потихоньку начала ощущать свое тело.
— Ну что, детки, вы как?
Но ответом ему была гробовая тишина, курсанты еще не осознали, что можно двигаться и говорить, а сидели, пригвожденные к месту, словно огретые по голове пыльными мешками.
— Похоже, перепугались, командир Дэвидс, — усмехнулся второй пилот и, ткнув по кнопке справа, отключил стопор защитных креплений, похожих на те, что используют в открытых кабинах чертового колеса; откинув защиту через голову, пилот обернулся назад, встретив взгляд пяти пар испуганных глаз сидящих в первому ряду курсантов. — Вольно, салаги, все закончилось. Ваше тело привыкло к гиперскорости.
Первым пришел в себя сидящий справа от Ривки Сэм:
— Я забыл купить памперсы… Сэр, — протянул он, заставив пилотов рассмеяться.
— Чарский, ты как всегда! — засмеялась Ривка, только как-то неестественно, чуть истерично. — Остальные живы?
Послышались редкие и неуверенные ответы с дальних рядов.
Переведя дыхание, Сэм посмотрел на одеревеневшую Летти и откинул крепление безопасности, заключив ее ледяные пальцы в ладони. Она только сейчас отреагировала и посмотрела на него, будто впервые видит.
— Ты в порядке? — осторожно спросил он, и она, сглотнув, кивнула.
— Мара, эй, Мара! — позвал кто-то со второго ряда. — Ребят, она в отключке.
Передние ряды, откинув крепления защит, пооборачивались, чтобы убедиться в правдивости слов Финига, сидевшего по правую руку от нее.
— Тоже мне, фараонша долбаная, — фыркнув, бросил курсант, который не раз подвергался ее нападкам. — Мы самые умные и самые сильные! — передразнил он ее. — А сама…
— Шмидт, рот свой закрой! — рявкнула Летти в эфир, очнувшись, когда услышала пресловутое «фараон», и автоматически встала на защиту своих по рангу.
— Мне самому хочется голову в песок засунуть, когда ты так кричишь… Но это чертовски сексуально.
Курсанты заржали, а Летти смерила сказавшего это Сэма уничтожающим взглядом, и тот шутливо втянул голову в плечи.
— Тише, детишки, — донесся голос бортинженера. — Сейчас посмотрим, что там с вашей Марой, — он ткнул по приборной панели, включив диагностику ее состояния, но, не дождавшись завершения, встал со своего кресла и, пройдя между Мин Чжи и Харукой, подошел к ней.
Это был громадный двухметровый мужчина на вид тридцати земных лет, с квадратным подбородком и прической в стиле Арнольда Шварцнегера из Терминатора. Ривка решила, что, открыв глаза, Мара может вновь потерять сознание от лицезрения этого чудовища Франкенштейна — красивым его язык не поворачивался назвать, хотя он и был анкийцем.
— Ничего, через минут пять очнется, первый раз всегда трудно, — сообщил он, оттянув ей веко и посветив маленьким фонариком в глаза. — Вообще, надо сказать, вы молодцы. В прошлый
— Харука, ты как? — уточнила Ривка, а Мин Чжи тронула ту за плечо; у нее на лбу блестела испарина.
— Ничего, просто испугалась немного, — пискнула Харука, сжав кулачки и оленьими глазками посмотрела Ривку. — Ты чего такая спокойная?
Ривка пожала плечами:
— Ну не сказать, что спокойная, у меня до сих пор коленки трясутся.
— Торн, проверь гравитационный прибор, кажется, у нас небольшое отклонение от нормы, — позвал капитан бортинженера, и тот, шагнув обратно к экипажу, сказал:
— Да, тяжеловато будет, — оценил тот гравитацию по своему ощущению, и, присев, крутанулся на своем кресле вправо, где находились датчики и панель управления, занявшись диагностикой неисправности системы.
Мара очнулась, как и говорил Торн, через минут пять, но Шмидт не стал высмеивать ее, опасаясь последствий. Она не сразу поняла где находится, но быстро пришла в себя, сделавшись привычно-надменной.
Внезапно в салоне задребезжал тревожный предупредительный сигнал, и курсанты синхронно смолкли, ожидая приговора.
— Не ссыте, малявки, на этом шаттле иногда барахлит парктроник, — грубовато сообщил Торн, углубившись в изучение систем корабля.
— Это что, шутка такая? — нахмурился Сэм.
— Юмор ВГС*, малыш, — донесся низкий насмешливый голос командира.
— Сэр, на радаре по левому борту грузовой крейсер на гиперскорости, — внезапно воскликнул второй пилот, следящий за навигацией.
— Расстояние?
— Семьсот шестьдесят девять тысяч километров. Расстояние до крыла пятьдесят три слева, верхний — сорок, — Пересечение через две минуты.
— Что?! Какого… — командир, не успев выругаться и считая драгоценные секунды, уверенно скомандовал второму пилоту: — Леви, ручное управление, курс — пятьдесят градусов вправо, двадцать — снижение.
— Но, сэр, мы на гиперскорости!
Курсанты прекрасно понимали что происходит. Расстояние в пятьсот тридцать футов между крыльями для кораблей, несущихся на гиперскорости, могло стать фатальным — ударная волна, создаваемая выхлопом мощного гипердвигателя грузового крейсера, могла разорвать их шаттл в щепки. Грузовой крейсер, который был громадиной в сравнении с ними, мог отделаться вылетом пары-тройки систем, но для маленького пассажирского шаттла подобная встреча будет чревата катастрофой. Это как если шлюпка встретится бортом с несущимся навстречу Титаником.
— У нас нет времени, Леви, ты знаешь, что грузовой крейсер не сможет замедлиться за это время настолько, чтобы мы разошлись с минимальными повреждениями!
И опасения второго пилота были оправданными. На такой скорости отклонение на пятьдесят градусов грозило выходом из строя навигационных систем, а также исчезновением с радаров Лахму и Земли, если их занесет слишком далеко. На гиперскорости любые маневры запрещались именно из-за этого, так как рассчитать градус поворота не была способна ни одна вычислительная машина, поэтому тут могли работать только пилоты. Корабли, движущиеся на гиперскорости на автопилоте, были подобны фуникулерам, которые не могли и не должны были менять курса — железного троса. Полная остановка еще опаснее, так как небольшой шаттл превратился бы в невесомый полиэтиленовый пакетик, попавший в порыв созданного несущимся поездом потоком воздуха.