Искалеченный мир
Шрифт:
— Бибика наша где? — Книжник деловито покачивался с носка на пятку перед прижатой Шатуном к стене быстро трезвеющей Викторией, уже понявшей, что она влетела в передрягу. — Вещички наши где? Работай языком, шалава… Скальп до пяток сниму, бля буду.
— Машина ваша рядом, — Рыжая выглядела крайне подавленной. — Вещи, по большей части, в нашей…
— А ваша где?
— Там же, где и ваша.
— Вот и ладненько… — Книжник зло ощерился и двинул рыжей в солнечное сплетение. — Это за всё прошедшее. Гнида. Молись своему Молоху, чтобы вот эти двое не рассвирепели. А то запорхают
Вика судорожно раскрыла рот, пытаясь вдохнуть. Книжник отвернулся и пошёл к Алмазу.
— Что дальше? — Стеклорез мрачно улыбнулся одному из порченых, покачал стволом автомата. — Маскируем тебя под безвременно усопшего и валим отсюда? Или что?
— Я тебе дам — «моргала выколю!». — Книжник невесело усмехнулся. — Собственно, есть одна задумка. Авантюрная до бессовестности. Хотя одну схемкумы сегодня уже провернули, пусть экспромтом, зато неподражаемо. Ещё одна должна проскочить, согласно имеющему право на жизнь закону парности… К сожалению, наличествует некая шероховатость, и устранять её придётся тебе. У меня не получится.
— А что вообще было-то? Ну твой спектакль. Я так и не понял.
— Потом расскажу, если из города уберёмся. И предупреждаю сразу: пока Лихо в полном неведении наших проблем, командую я.
— Ладно, потерплю тебя в главнокомандующих… Что за загвоздочка? — колись, книгочей…
— Да дел — на один чих… Правда, насквозь отвратительный.
Глава девятнадцатая
«Горыныч» медленно ехал по Красноярску. Коммунальный мост и идущая параллельно «железке» Семафорная улица остались позади. Внедорожник вырулил на трассу «М53», ведущую к выезду из города.
— Сиди, первая леди местного зоопарка. — Книжник глянул в зеркало заднего вида и веско похлопал ладонью по рукоятке «беретты», реквизированной у одного из мутантов. — Как изящно изъясняются герои боевиков с ограниченным бюджетом: «Если что, то первая пуля — тебе». Несмотря на то что из-за твоих поганых амбиций в копилку моего жизненного опыта упали не самые приятные впечатления, жить тебя оставим. Условие ты знаешь: мы из города — ты из машины. Сиди, маячь внешностью… Немного осталось.
— Слышал я о пупсиках на капоте. — Алмаз бросил быстрый взгляд на край капота. — Врубаюсь, конечно, что у нас никоим образом не свадебный кортеж… Но всё равно — какой-то чересчур чернущий юмор получается.
Голова Молоха, наскоро закреплённая на крышке капота со стороны бампера, уже безвозвратноневидящими глазами смотрела в пространство.
— А нет тут никакого юмора, цвета помыслов бывшего предводителя ни — фига — не — дворянства. — Книжник кивнул на нелепо и страшно выглядящий предмет,при виде которого подавляющее большинство попадающихся навстречу мутантов просто-напросто цепенели. — Есть только не самый утончённый расчёт, сделанный с упором на психологию среднестатистического мутанта… И ведь работает, ебулдыцкий шапокляк. Сам удивляюсь!
— Ублюдок, — выдохнула рыжая. — Откуда вы взялись-то…
—
Виктория зло выдохнула, но промолчала. Она сидела рядом с Шатуном, пристёгнутая найденными в «Лендровере» наручниками к поясному ремню громилы. На запястьях Шатуна они сходились еле-еле, и он плюнул на такой расклад, найдя другой выход из ситуации. Бессознательная Лихо лежала в багажном отделении на шёлковых шторах, оборванных очкариком с ресторанного карниза.
— Я так и не понял, как ты сообразил, на что можно зацепить Молоха? — спросил Алмаз. — Расскажи боевому товарищу, похвались смекалкой…
— Фильмов надо больше смотреть, — с абсолютной серьёзностью заявил Книжник. — И мозгам отдых, и, как выяснилось, в некоторых жизненных перипетиях могут оч-чень неплохую службу сослужить. Ладно, не отвлекаемся: кажись, блокпост замаячил.
Он повернулся к рыжей, упёрся тяжёлым взглядом в переносицу. Шатун уважительно покачал головой: взгляд у очкарика был по-настоящему пронизывающий, жёсткий. Мужи-ик…
— Добавлять ничего не буду. Разеваешь рот только для того, чтобы довести до сведения бдящих здесь жутиков,что беспрепятственный проезд должен быть обеспечен в самые сжатые сроки. Если что-то не так — пеняй на себя. Если нарисуются причины, вынудившие Шатуна немного напроказить на прощание, ты будешь ему не помеха. Оторвёт тебе руку, и вся печаль… Не слышу?!
— Поняла.
— Во-от так, умница… Сделай лицо попроще. Выпустим мы тебя, и пойдёшь выправлять ситуацию. Вожди остались в истории, но идеи-то никуда не делись. Пойдут за тобой угнетённые массы, не разбегутся же в одночасье…
Рыжая свободной рукой поправила волосы, попыталась улыбнуться.
— Молодец, стараешься, — хмыкнул Книжник. — Отпустим тебя, слово даю. И даже трахать не будем на прощание, веселой троицей. Нешто мы звери какие?
Виктория отчётливо поёжилась.
— Всё, собрались! Рыжая, если будут дополнительные вопросы, лепи про заговор на самых верхах. А мы — группа быстрого реагирования, сумевшая удержать ситуацию под контролем. Не совсем тупая — сообразишь, какой лапши навешать. С Богом! Ну вы меня поняли…
«Горыныч» остановился, повинуясь поднятой вверх руке одного из блокпостовцев. Мгновением позже тот наткнулся взглядом на отрезанную голову Молоха, растерянно затоптался на месте, то пытаясь лапнуть висящий на груди «дыродел», то желая оказаться подальше от этих неподвижных, внушающих немедленный страх глаз. К внедорожнику подходили ещё трое мутантов, уже увидевшие голову, но ещё не до конца врубившиеся, чьяэто голова…