Искатель, 1961 №3
Шрифт:
Интересно, вехи, воткнутые в снег у самого берега, почти не сместились: скорость течения у берегов невелика. Но чем дальше к середине ледника, тем больше они «прошагали» от первоначального положения. За месяц ледник продвинулся примерно метров на пятнадцать.
Владимиру приходилось работать на ледниках Кавказа. Перед ледником Федченко кавказские ледники карлики. Месячная скорость их движения, за небольшим исключением, не более трех-четырех метров, то есть раза в четыре-пять меньше, чем у ледника Федченко.
Владимир приник к теодолиту. Из впадины вынырнули три маленькие точки. Группа подошла к реперу.
Резкий порыв ветра рванул Кучерявого за полу кожуха. С теодолита
Кучерявый, повернувшись спиной к ветру, начинает вновь подводить инструмент. В объективе трубы опять появляются три фигуры. Все одинаково черные, все вверх ногами Одна фигурка отделилась и пошла вдоль дуги вех с рейкой для промера высоты снежного покрова. Владимира она не интересует. Вот заметно вырисовывается второй человек, со связкой запасных вех. Не то! Кучерявому нужна фигура с широкой черной рейкой. Именно человек с рейкой должен давать сигналы и корректировать установку створа. Вот он! Третья фигурка воткнула рядом с собой черную рейку; она четко вырисовывается на снежном фоне.
Черная рейка торчит чуть в стороне от нити. Кучерявый флажком показывает наблюдателю, в каком направлении надо передвинуть рейку. Рейка передвинулась. Теперь она находится прямо на черте. Кучерявый дает отмашку: «Очень хорошо! Давай дальше!»
Люди на леднике замерили рулеткой расстояние между рейкой и старой сместившейся вехой. Записали отсчет, вместо черной рейки воткнули вешку, снятую со старого створа, и двинулись к следующей вехе. Владимир оторвался от теодолита и закрыл лицо руками. Минутку можно отдохнуть от ветра. Ресницы смерзлись и стягивают веки. Теплом рук и дыханием он отогревает лицо, снова поворачивается к ветру. Пора взглянуть в трубу. Лыжник с черной рейкой как раз в это время подошел по створу к месту второй вехи и воткнул рейку. Кучерявый флажком просигналил ему поправку. Люди идут поперек ледника, приближаясь к теодолиту. Они в движении, им тепло. Кучерявому холодно стоять на месте. В перерывах между наблюдениями он отплясывает на большом камне чечетку. От ветра чуть вздрогнула тренога. Кучерявый этого не заметил. Он видит только, что сверху наползает туман.
Восьмая, девятая, десятая вехи… Пора проверить, ровно ли устанавливается створ. Кучерявый повел трубой вверх к реперу. Что такое? Две последние вехи стоят в стороне от створа. Недоглядел. Он вскакивает на камень и отчаянно крутит флажком: Люди на леднике остановились. Одна фигурка, та, что с биноклем, поворачивает назад исправлять створ. А ветер несет по леднику клочья тумана. Они все ближе. Все ниже спускаются облака, погода портится. Пройдена половина створа — до середины ледника. Теперь легче разглядеть людей и рейку даже в тумане.
Да, но если опять сбился теодолит, теперь в тумане не увидишь, не исправишь наводку… Кучерявый нервничает: в такую погоду на створе работать нельзя. Но как сообщить людям на леднике, что он их плохо видит и не может ручаться за точность установки створа?
И вдруг он замечает, что все три фигурки собрались вместе и как ветряные мельницы неистово машут руками. Посиневший от холода Владимир догадывается: «Работу продолжать не можем. Слезай. Съемка показаний по створу переносится на завтра».
Закоченевшие зимовщики торопливо перебирают лыжными палками. Быстрая ходьба согревает. Чертова погода! Как она усложняет работу!..
Дома их ждет приятный сюрприз. Дежурный протягивает принятую из Ташкента долгожданную радиограмму.
«Переход Аллабергенова
Удивительно ясная, тихая погода, которую никто не ожидал в феврале, позволила зимовщикам без особых хлопот спуститься в обсерваторию и привести с собой Таджи Аллабергенова.
Радио было мостиком, который связывал нас с Большой землей и, разумеется, Большую землю с нами. Мы рассказывали товарищам, оставшимся на Большой земле, о наших радостях и невзгодах, трудностях и победах. Они помогали нам словом, приветом. Мы имели возможность беседовать со своими родными и близкими.
Но, к сожалению, анодные батареи имеют свойство приходить к концу.
На остатках электричества мы передали в Ташкент радиограмму, в которой сообщили, что скоро потеряем связь не только с Большой землей, но и с расположенными рядом зимовками. На следующий день Ташкент сообщил: на зимовку выходит группа альпинистов, возглавляемая мастером спорта Вадимом Эльчибековым. Она доставит анодное питание для радиостанции.
Мы все были альпинистами и отчетливо представляли, как идут сборы в Ташкенте. Штаб-квартира похода расположена, разумеется, дома у Вадима Эльчибекова. Сюда с разных складов, со всевозможных продуктовых баз доставляется все необходимое для путешествия. Один тащит рюкзак с тушенкой, другой — лыжи, третий с трудом удерживает в объятиях связку спальных мешков.
Почти наверняка в ночь перед выездом никто не спит. Не уточнены какие-нибудь детали маршрута, или вдруг оказывается, что для бензиновых примусов нет горючего.
А потом вокзал. Шумные проводы. Шутки, смех, напутственные слова…
Да, начало путешествия мы представляли отлично. О продолжении его узнали гораздо позже, когда встретились с нашими друзьями уже на зимовке. Пришли они туда через двадцать один день после выезда из Ташкента.
6 марта из Оша альпинисты на машинах отправились в горы. Под перевалом Талдык впервые встретились снежные заносы. Мощные бульдозеры-снегоочистители прокладывали путь — машины шли в траншее, прорытой в глубоком снегу. За перевалом дорогу преградила огромная снежная лавина, сползшая со склона. Стены прорытого в лавине коридора достигали восьми метров высоты, так что и солнца не было видно.
За Сарытащем впереди колонны поставили трактор со снегоочистителем, за ним другой трактор тащил автомашины. За сутки каравану удалось продвинуться только на двадцать семь километров. Сугробы стали настолько мощными, что тракторы не могли их преодолеть. Тогда альпинисты наняли погонщика с верблюдом. На верблюда погрузили вещи, а сами шли рядом на лыжах.
Целый день шли по белому безмолвию Алтайской долины. Уже в темноте достигли селения Юкоз. Здесь лыжников догнала покинутая ими утром колонна автомашин. За день она значительно выросла, к ней присоединились новые машины и тракторы. Утром колонна двинулась дальше. Альпинисты устроились кто как мог: одни на подножках, другие в кузове, третьи уселись на снегоочистители.
Тяжело урча, буксуя, машины и тракторы с трудом пробиваются вперед. К концу дня еще двадцать километров пути остаются позади.
13 марта альпинисты добрались до долгожданного Дараут-Кургана. Это конечный пункт автомобильной дороги. Здесь группу, поджидал с лошадьми караванщик Джакын. Теперь путь лежал на Алты-Мазар.
Под перевалом Терсагар наткнулись на огромные снежные сугробы. Новое препятствие казалось непреодолимым для лошадей. Эльчибеков снял лыжи и тут же провалился по грудь в глубокий снег. Усиленно работая корпусом, он сделал несколько шагов. За ним осталась глубокая траншея, в которую вошла головная лошадь. Сменяя друг друга, люди прокладывали путь лошадям.