Искатель, 1998 №9
Шрифт:
Рина уже успела повесить брюки в шкаф, вечно она наводит порядок, не спросясь, нужно теперь копаться в этом барахле… Вот. Конечно, я сначала залез не в тот карман и вытянул ключи от факультетской лаборатории — совсем с памятью стало плохо, я никогда не носил эти ключи в кармане, они могли выпасть и затеряться, а завхоз Амир Датан, прежде чем выдать дубликат, обычно читал длинную нотацию о том, как нужно относиться к собственности, если она принадлежит университету.
Платок лежал в другом кармане, и, когда я его разворачивал, у меня тряслись руки. Может, это все-таки признак
В том числе и сугубо материальными — жирное пятнышко было почти в самой середине платка, там, где я и ожидал его увидеть. Похоже, что, если я на что-то и мог положиться с уверенностью, так это на собственные воспоминания.
Да? Даже тогда, когда воспоминания утверждают, что я воткнул шип в шею бедной женщины, в то время как на самом деле…
Господи, что значит — на самом деле? Что вообще в этом мире происходило на самом деле, а что было вымыслом, подтасовкой, игрой фантазии?
Рина заглянула в кабинет и сказала:
— У Мишки с Далей опять проблема. Никак не решат, какого цвета должны быть стены в детской комнате.
— Пусть сначала обсудят, какого цвета должен быть ребенок, — пробормотал я, закрывая дверцу шкафа. Голову обхватил обруч, желудок — вот дурная привычка! — подпрыгнул, и я опустился в кресло перед компьютером, потому что меня не держали ноги.
— Я вызову «Скорую», — решительно сказала Рина, — ты уже вторые сутки не в себе. Если это отравление, нужно…
— Ничего не нужно, — сказал я, и не могу утверждать, что сказал это достаточно решительно. — Это не отравление. У меня болит голова. Я устал. «Скорая», скажешь тоже… Мне нужно снять боль, и все…
Конечно, если голова будет соображать, я, возможно, и разберусь в этом ребусе, наверняка имевшем решение. Я или не я — вот в чем вопрос.
Этот экстрасенс, как его… Люкимсон, да… утром он легко снял боль, он это умеет. Позвонить… Если бы я еще знал его номер…
Я знал. Утром, временно вернув моей голове способность мыслить, Люкимсон продиктовал свой домашний номер телефона, и я записал его в книжку. Интересно, почему память моя нынче так избирательна — я ведь мог вспомнить этот эпизод раньше и не мучиться; может, он умеет снимать боль и по телефону?
Боже, во что только не начинаешь верить, когда вместо мозга соображаешь желудком, а голова пухнет от голода…
— Амнуэль? — спросил Люкимсон. — Какой Амнуэль?
— Историк. Днем сегодня вы сняли мне головную боль. В университете…
Молчание.
— В библиотеке, вы, должно быть, забыли…
— На память не жалуюсь, — буркнул Люкимсон. — Слушаю вас.
— Я хочу сказать, что у меня очень сильная…
— Да помолчите вы, наконец! Я же сказал, что слушаю вас.
Вконец сбитый с толку, я замолчал и минуту-другую телефонный кабель переносил лишь дыхание абонентов. Он что, Чумака из себя разыгрывает? Напрасно я позвонил к нему, вот уж действительно, дошел до ручки.
— Голова у вас сейчас пройдет, — уверенно заявил Люкимсон, — но есть другие проблемы, это я еще утром понял, но не хотел вмешиваться.
— Какие другие? — спросил
— Вам лучше знать, — уклончиво отозвался экстрасенс. — Думаю, лучше бы вам подъехать ко мне. Запишите адрес.
Продиктовав, он положил трубку, не дождавшись моего согласия.
— Ты куда? — подозрительно спросила Рина, когда я полез в шкаф за брюками. — С ума сошел? Только что ты головы поднять не мог.
Я неожиданно обнаружил, что голова действительно перестала казаться свинцовой чушкой на плечах, а желудок спокойно лежал на отведенном ему природой месте и не подавал признаков жизни.
Может, Рина права, и ехать не имеет смысла? Шарлатан или нет, но и на этот раз Люкимсон вернул мне способность соображать, а что еще мне было нужно в данных обстоятельствах? Правда, эти его странные намеки. Странные? Глупости. Просто желание заполучить клиента.
— Не болит у меня голова, — сказал я Рине. — Хочу проветриться. Я ненадолго. До улицы Жаботински и обратно.
Оделся я тщательно, выбрал лучшую свою рубашку, чтобы доказать жене, что нахожусь в здравом уме. Вы пробовали доказать что-нибудь женщине? Мне это тоже не удалось. Я ушел, хлопнув дверью, и по-моему, Рина тут же начала звонить Роману, чтобы он выслал следом патрульную машину.
Мне было все равно.
Экстрасенс жил в обшарпанном доме, построенном наверняка еще во времена британского мандата. Узкая грязная лестница вела на второй этаж, но я знал, что, несмотря на непрезентабельность, квартиры в этом квартале стоили на съем не меньше шестисот долларов, значит, деньги у Люкимсона были. Кстати, он живет один? Есть ли у него дети? Ничего этого я не знал, как не подумал и о том, что на дворе уже ночь, и я могу помешать домочадцам, если таковые существуют в природе.
— Проходите, — Люкимсон мгновенно открыл дверь на мой тихий стук. — Вот сюда, ко мне в будуар.
Мужской будуар — странное сочетание слов, но и место оказалось достаточно странным: технический балкончик, больше похожий на кабинку лифта. Окно было наглухо закрыто жалюзи, а две торцевые стены оклеены постерами с изображениями знаков Зодиака. Он еще и астролог в придачу?
Я сел в единственное кресло и, выполняя указание, откинулся на спинку, закрыл глаза и расслабился. Наверное, в таком положении аура светилась лучше. Захотелось спать. Естественное желание в такое позднее время. За каким чертом я сюда приехал? Чтобы оставить сотню шекелей на пропитание голодающему экстрасенсу?
— Хорошо, что вы мне позвонили, — сказал голос Люкимсона, и я почувствовал легкое прикосновение его пальцев к своим вискам. — Если бы подождали до утра, то ничего бы и не вспомнили.
— Что не вспомнил бы? — лениво спросил я, с трудом разлепляя губы.
— Все, — сказал голос Люкимсона. — В последние дни с вами происходило странное, я не ошибаюсь? Нет, я не ошибаюсь, ваше биополе буквально пульсирует… Вам нужно избавиться от этого… Вы не можете понять… Потому что не можете вспомнить… Вот здесь, над затылочными долями у вас сильный выступ, энергетическая аномалия… Сейчас я…