Искатель, 2013 № 11
Шрифт:
Судя по всему, она была кастеляншей средневекового разлива. Замок — не гостиница, не общежитие, где кастелянши заведуют бельем. Нет, здесь она заведует всем бытовым устройством Замка, женский род слова «кастелан». А управляющий? Чем он управляет?
Тем, что осталось.
Элеонора Николаевна оказывала мне честь. Вроде почетного эскорта.
— Эксперты живут в левом крыле бельэтажа, — говорила она, будучи уверенной, что я не пропущу ни одного слова, — и ваш покой располагается там же. Обедают все в Большой Столовой в девятнадцать часов, в остальное же время — по своему усмотрению, в той же столовой, в личном покое, в клубе. Клуб для экспертов находится
Последнюю фразу я не сразу понял. Что значит предоставляет? И почему предоставляет Замок? Ах, верно, еда за счет заведения, вот что это значит.
Если снаружи и в холле Замок подражал средневековью, то здесь — гостиницам Советского Союза конца пятидесятых годов прошлого века. Не простых гостиниц, а для высшего командного состава. Для генералов, не ниже. Стены покрыты светлыми деревянными панелями, на полу настелены ковровые дорожки легкой потертости, кругом картины, изображающие мирный труд советских колхозников двадцатого века.
— Вот ваш покой, — Элеонора Николаевна открыла незапертую дверь.
На двери сходство с генеральской гостиницей и кончилось. Была она, дверь, дубовой, шесть сантиметров толщины и пригнана идеально, ни щелочки, хотя уплотнители и обивка с внутренней стороны — старая добрая свиная кожа — добавляли приватности.
— Этим колокольчиком вы всегда можетё позвать своего денщика.
— Денщика?
— Именно. — Элеонора Николаевна подняла со столика небольшой изящный звонок и позвонила. Звон не лишен приятности, но негромкий, однако ж через две минуты в комнату вошел человек немолодой, но явно ловкий. Та же серая форма, как и у шофера, только вместо фуражки — пилотка.
— Петр Сергеевич, вот твой новый подопечный, господин Фокс Иван Федорович.
«Можно просто Иван», — хотел сказать я, но не сказал. Атмосфера Замка, видно, начала действовать. Или гипнотический взгляд Элеоноры Николаевны.
— Если вдруг возникнут вопросы — или проблемы, с которыми Петр Сергеевич вдруг не справится, вы всегда можете обратиться ко мне, через него или по телефону, — Элеонора Николаевна показала на аппарат у столика. Хороший аппарат, только без диска. — Номеров никаких не требуется, у нас девушки на коммутаторе. Скажете, что я вам нужна, и нас тут же соединят.
— Когда я увижу Викторию Романову? — задал я главный вопрос.
— Сейчас четырнадцать пятнадцать. Ваши занятия планируется проводить в девять и в семнадцать часов. Сегодняшний день, очевидно, выпадает. Но если вам нужно предварительно увидеться с Викторией, это можно будет сделать после обеда.
— А когда начнется обед? Ах да, в девятнадцать часов.
— В девятнадцать часов ровно, — подтвердила Элеонора Николаевна.
— Сегодняшний день не выпадает. Я буду готов к семнадцати часам.
— Отлично. — В голосе Элеоноры Николаевны я услышал одобрение. Правильно, раз получаешь деньги, изволь отрабатывать. — Тогда в шестнадцать часов вам нужно будет встретиться с врачом Виктории, а в шестнадцать тридцать с Иваном Ивановичем, ответственным за физподготовку сотрудников Замка. Он покажет вам тренажерный зал, и вы сможете обсудить практические вопросы: что требуется заказать из оборудования и остальное в том же роде.
— Очень хорошо, — ответил я. Действительно, вопрос «с остальным в том же духе» меня интересовал всерьез.
— Не смею вас отвлекать, — попрощалась со мной Элеонора Николаевна.
И я остался с денщиком наедине.
Нельзя сказать, чтобы я, будучи майором, не был знаком с армейским
Однако в чужой Замок со своим уставом не суйся.
— Итак, Петр Сергеевич (денщик был лет на пятнадцать старше меня, а звания его я не знал), начнем с багажа. Когда, думаете, его доставят?
— Уже доставили, господин Фокс. В соседней комнате.
Мы прошли в соседнюю комнату. Действительно, вот они, мои чемоданы. Раньше меня прибыли, получается.
Разобрали мы их быстро — вернее, разбирал Петр Сергеевич, а я принимал ванну, которую опять-таки приготовил денщик.
После ванны оделся в тренировочный костюм. Петр Сергеевич же часть одежды (то, в чем я добирался), взял в стирку, а часть — в чистку («у нас внизу прачечная и химчистка»), после чего покинул меня.
— Если что, только в колокольчик позвоните.
Я прислушался. Покой оправдывал свое название. Тишина полная. Да и как ему не быть, покою, — между комнатами стенка каменная, аршинная. А между отсеками? Наружная стена, между прочим, метра два толщиной, даже больше. Окна узкие, профильные зеркальные стеклопакеты. Не удивлюсь, если стекло особенное, во всяком случае, в критических местах. Воздух чистый, свежий, в меру сухой, а каким же ему быть при панели климатического контроля. Стены обшиты не светлым деревом, как на галерее, а темным дубом. Несколько картин — восемнадцатый и девятнадцатый век. Похоже, подлинники — таких картин в запасниках даже губернских музеев сотни, а уж в столицах…
Я посмотрел на колокольчик. С виду никакой электроники, но ведь иначе и быть не может. Следовательно, электроника либо сверхминиатюрная, простому человеку незаметная, либо она, электроника, не в колокольчиках. Панели чем хороши? За ними что угодно спрятать можно.
Подумав, я решил, что электроника для вызова денщика все-таки в колокольчике. Обыкновенный дистанционный звонок. Ну а за панелями — то отдельно.
Я сел перед зеркалом. Хорошее зеркало, венецианское. А морда из него выглядывает наша, саратовская. Впрочем, вполне приемлемая морда. Я даже два года рекламировал антиперспиранты, для спортсмена вещь сомнительную. То есть ими можно пользоваться, но только после тренировки. Пот в три ручья — естественная реакция организма, способ избавиться от тепловой энергии, выделяемой при работе. Если она, тепловая энергия, не уйдет с потом — случится перегрев, даже тепловой удар. Поэтому тренировочные костюмы должны впитывать в себя пот со стороны человека и отдавать его наружу. Со стороны некрасиво — потная девушка или, вот как я, мужчина в полном расцвете сил, но я-то не со стороны, я внутри. Сейчас, правда, появились костюмы, которые, пропуская пот, его же и маскируют — но это для выступлений, которые телевидение показывает на весь мир. Чтобы нами любовались и восхищались. Нами — и тем товаром, который мы рекламируем.