Искатель, 2014 № 11
Шрифт:
— И поэтому ты сделал вывод, что перед тобой Бес, вернувшийся с того света? Тогда у него должен быть и шрам на левой щеке, спускающийся на верхнюю губу.
— Шрама я не видел, товарищ полковник. Даже если он и есть у этого человека, то разглядеть его практически было бы невозможно.
— Почему?
— Этот мужик с бородкой и усами.
— Но одной формы черепа недостаточно, Алексей. Похожих черепов еще немало можно встретить. Что было дальше?
— Приехали в Кемерово. Никто Фартового не встречал. Он взял такси. Я тоже. Поехал за ним на приличном расстоянии. Он не доехал до колонии строгого режима под номером шесть метров двести и отпустил такси.
— До «шестерки»? Ты сказал — до шестой колонии?
— Именно это я и сказал.
— Продолжай.
— Поблизости
— Фартового где запечатлел?
— На вокзалах, на перронах и у гаражей. Мелковато, конечно, но я боялся подойти ближе. Мог спугнуть.
— Уверен, что он не заметил слежки?
— Абсолютно. Ведет он себя совершенно спокойно. Иначе стал бы нервничать. Что делать, товарищ полковник? Мое мнение — его нужно брать. Наверняка у него в кейсе американские доллары — приготовленная плата за наркотики, которые он должен будет получить в «Пиковой даме».
— Что доллары — нет сомнения. Но брать рано. Нужно брать с поличным в ночном клубе во время сделки с продавцами наркотиков. Проследи за ним до конца. Важно знать, где он оставит кейс и где сам заляжет. Ведь эта сделка у них должна состояться еще только через два дня.
— Ясно, товарищ полковник.
— Во всей этой истории, Алексей, меня настораживает то обстоятельство, что Фартовый имеет отношение к шестой колонии, где Бес сидел. Что-то очень важное мы здесь не знаем. Непростой кроссворд. Но наш долг его разгадать.
— Товарищ полковник, поезд подходит.
— Ну, беги. Не потеряй из вида клиента. Звони. Михаил Яковлевич выключил мобильный телефон, на цыпочках вернулся в спальню и осторожно лег возле жены. Тихо-тихо спросил:
— Машенька, я тебя разбудил?
Мария Петровна ничего не ответила. Чтобы не огорчать мужа, она, не в первый уж раз, притворилась спящей. Только улыбнулась, что было незаметно в темноте. За двадцать пять лет совместной жизни и работы мужа в уголовном розыске, добрая половина ночей была с неожиданными звонками. Постепенно она привыкла, и этот беспокойный образ жизни Михаила Яковлевича стал и для нее нормой.
Затулинский жилмассив. Двенадцатиэтажка. Восьмой этаж.
Третий час ночи. Давно полагалось уснуть, но сон так и не шел к сорокатрехлетнему Алексею Давыдовичу. Он постоянно ворочался на кровати, тяжело вздыхал, уставившись открытыми глазами в темный потолок. Да как здесь уснешь, если твоей жизни угрожает опасность? Об этой реальности напоминает присутствие в его однокомнатной квартире двух вооруженных оперативников: один бодрствует, сидя в коридоре, а второй в это время, не раздевшись, отдыхает на раскладушке в его комнате у двери. Тихо сопит. Значит, спит. Счастливый.
За несколько бессонных часов о многом передумал Алексей Давыдович Глушков, бывший помощник прокурора Центрального района. Особенно бурными событиями был отмечен у него последний год. Ушел из прокуратуры по очень банальной причине — не сработался с новым прокурором. С двумя предыдущими срабатывался, а с последним, более молодым по возрасту, не смог. У нового прокурора взгляды на жизнь и законы, по сравнению с его взглядами, оказались диаметрально противоположными. Нередко прокурор недовольно выговаривал своему помощнику: «Ты, Алексей Давыдович, по старинке работаешь. С современными людьми, бизнесменами, не находишь общего языка. Для тебя закон — и больше ничего. А жизнь стала сложнее. Нужно ладить с людьми. Я тебя не призываю нарушать законы, но применять их следует более гибко. Со мной чаще советуйся». Что стояло за этими пожеланиями современного
Усталость все же брала свое, и Алексей Давыдович стал смыкать потяжелевшие веки. Но уснуть в эту ночь ему так и не пришлось.
Неожиданно возле двери его квартиры раздалось жалобное мяуканье кошки. С каждой минутой оно становилось более настойчивым и более жалобным.
Дежуривший в коридоре квартиры лейтенант Меркурьев не выдержал, тихо матюгнулся, поднялся со стула и посмотрел в дверной глазок.
На лестничной площадке никого не было. Он вернулся на прежнее место в надежде, что у кошки проявится совесть и она уйдет мяукать на улицу. Однако у бедного животного совесть не пробудилась, и оно продолжало беспрерывно подавать жалобный голос.
У оперативников нервы тоже не железные. Лейтенант Меркурьев прошел в комнату и разбудил младшего лейтенанта Сафронова.
— Костя, подстрахуй, — сказал он и направился к двери. — Я посажу эту назойливую кошку в лифт и отправлю на первый этаж. Пусть идет на улицу и выходит замуж за любимого кота. Здесь их немало бродит.
Лейтенант открыл дверь.
И тут произошло то, чего оперативники никак не ожидали. События стали развиваться стремительно. Откуда ни возьмись, перед ними возник незнакомец в черной кожаной куртке, с бородкой и усами, в черных очках и черной кожаной кепке. В правой руке у него был пистолет с глушителем, который он наставил на лейтенанта (оперативники были в штатском), а левую ногу сунул в открытую дверь. Однако некоторое время он пребывал в некотором замешательстве. Похоже, не ожидал увидеть перед собой двух крепких парней. Скорее всего, надеялся, что к нему выйдет сам хозяин, бывший помощник прокурора Центрального района. Но в следующий момент незнакомец, видимо, сообразил, кто перед ним и что отступать поздно. Он выстрелил не целясь и кинулся вниз по лестнице.
Оперативники уже успели выхватить из наплечных кобур свое оружие, но раненый лейтенант, заваливаясь на бок, выронил пистолет на пол.
Сафронов кинулся в погоню. Дважды он стрелял в незнакомца на бегу, однако оба раза промазал. Преследуемый тоже выстрелил два раза в преследователя, но не попал. Одна из пуль буквально шоркнула по волосам младшего лейтенанта, но смерть пролетела мимо. Только холодком от нее потянуло.
При повороте на первый этаж Сафронов значительно сократил расстояние до беглеца и удачно выстрелил. Незнакомец схватился за левое плечо, но, обернувшись, выстрелил в ответ. И здесь произошло одно из чудес, которые бывают редко, но все же происходят. Развив большую скорость, младший лейтенант запнулся о свою собственную ногу и стал падать одновременно со встречным выстрелом. Пуля прошла у него под правой рукой, пробив материю пиджака. Не запнись он — пуля бы точно угодила в грудь. Упав, Сафронов сильно ударился головой о бетонную плиту. С трудом поднимаясь на ноги, он услышал громкий стук подъездной двери. Момент для погони был упущен. Вверху раненый товарищ. Что с лейтенантом?
В голове у Сафронова гудело, будто после тяжелого угара. Он не видел и не ощущал крови, наплывающей с головы на щеку. Покачиваясь и держась за стены, вошел в лифт и поднялся на восьмой этаж.
Перепуганный хозяин квартиры, в одних трусах, трясущимися руками перебинтовывал побледневшего лейтенанта. Меркурьев лежал на раскладушке и виновато улыбался.
— Как же мы с тобой, Костя, лопухнулись? — тихо вымолвил он. — Провел он нас с кошкой, подлец. У тебя кровь. Ты ранен?
— Нет. Запнулся и ударился о бетонную плиту. Ты-то как? Куда тебя?