Искатель приключений — Вундергай
Шрифт:
В тот вечер бабушка была сама не своя. Туго повязав голову привычной полосатой косынкой, она, прежде чем отправиться в поля, молча села за письменный стол и закопалась в какие-то бумаги. Попробуй сейчас с чем-нибудь обратиться, сразу получишь: «Может мне еще с тобой в кошки-мышки сыграть?» Именно так и скажет. А единственному внуку можно было бы и поласковее ответить, если бы даже была и министром. Для Вундергая она прежде всего простая советская бабушка. И вообще, пора собираться в Ташкент. Там заждалась городская бабушка.
Вундергай
— Ну? — спросила бабушка, глянув на птичницу поверх очков.
Мукаррам безнадежно махнула рукой и всхлипнула, приложив к губам кончик платка.
— Что толку в твоих слезах, — хмуро сказала бабушка. — Делом надо его спасать. Беги сейчас к Флюре и скажи, чтобы она не отпускала ему вина. Все, сухой закон для твоего благоверного! — Бабушка нетерпеливо стала развязывать тесемки на пухлой папке. — Иди, иди, завтра мы разберемся с ним на колхозном собрании.
Вундергай едва отскочил от дверей, как появилась Мукаррам. Тихо прошла к воротам. Вундергай направился за ней.
На улице ему попались близнецы, два брата Мирали и Мирвали. Они неумело тащили пустую железную бочку.
— Зачем вам эта бочка? — поинтересовался Вундергай.
— Надо! — деловито ответил Мирали, тяжело дыша.
— Мост будем строить через большой арык, — пояснил Мирвали, — две бочки уже есть.
— А чего вы ее не катите?
— Гром пойдет, люди будут обижаться, — солидно ответил Мирвали.
Вундергай почему-то вспомнил с нежностью своих октябрят, ровесников этих головастиков.
— Молодцы, культурные ребята. Только тяжело же вам. Помочь?
Близнецы заулыбались.
— А ты куда идешь? — поинтересовался Мирали.
Тишабая спасать, — сказал Вундергай, со значением понизив голос.
— Тишабая? — переспросил Мирвали. — Мы его видели сейчас. К магазину повернул.
— Живой Тишабай-ака, — засмеялся Мирали, — чего его спасать?
— Живой-то живой… — Вундергай испытующе поглядел на братьев, как бы раздумывая, включить ли их в операцию, которую он продумывал сейчас, чтобы вернуть бабушке механика. — Живой-то живой, — повторил он, — только… Слушайте, друзья, помогите мне… Есть одно дело.
И Вундергай выложил свой план. Но, к удивлению, желаемого интереса у близнецов не вызвал.
— Зачем шутить так! — укоризненно покачал головой Мирали.
— Он старше нас, нехорошо, — поддержал его Мирвали.
— Эта операция принесет пользу всему колхозу, понятно? — убеждал Вундергай.
— Колхоз все равно и без Тишабая хлопок соберет, — рассудительно ответил Мирвали.
— Но позже. И потом, пока
— Не пропадет, — спокойно ответил Мирали, — у нас еще один такой пьяница есть. Киномеханик… Три года пьет, а кино показывает. Лента, правда, все время рвется, а иногда вверх ногами или наоборот крутится. Но ему как «Сапожник!» закричат, он исправляет… — Сказав это, Мирали поправил штаны и кивком указал брату на бочку, мол, разговор исчерпан, пошли.
Но Вундергай облокотился на бочку, дав близнецам понять, что ему есть чего еще сказать. Братья недовольно переглянулись.
— Сейчас к бабушке приходила Мукаррам-апа, — сказал Вундергай таинственно. — Плакала, хваталась за голову, заявила, если люди не помогут ей исправить мужа, она… повесится… — Последние слова Вундергай прохрипел, для эффекта схватив себя за горло. При этом он мысленно повторил изречение городской бабушки: «Ради доброго дела иной раз и приврать не грех».
Близнецы оцепенели. Мирали от волнения глотнул и закашлялся. А Мирвали ни с того ни с сего чихнул.
— Вот, точно! — Вундергай ткнул пальцем Мирвали в грудь. — Если чихнул, значит, вправду может повеситься… Представляете, если…
— Подожди, — перебил его Мирали. — Куда бочку денем?
— Это не проблема, — обрадовался Вундергай, — бочку мы аккуратненько поставим вот сюда, к забору. Кому она нужна?
— Нам нужна, — обиделся Мирвали.
— Да заберем мы ее на обратном пути, — успокоил Вундергай. — Вместе потом будем строить мост. А сейчас нам надо кой-какие вещицы поискать для операции.
Возле маленького кирпичного магазинчика ребята притаились.
Густые сумерки заволокли поселок, а Флюра еще не повесила на дверь замки, обе створки нараспашку. Над крыльцом сняла лампочка в двести свечей. Поэтому близко подходить ребята не решились: спрятались за пустыми ящиками метрах в двадцати от крыльца.
У прилавка птичница Мукаррам отчитывала щупленького небритого мужчину в полосатой рубашке и кирзовых сапогах. Это и был механик Тишабай. За прилавком выжидающе замерла Флюра, молоденькая продавщица в ярком атласном платье с длинной косой, закрученной вокруг вышитой тюбетейки.
Ребята изо всех сил напрягали слух.
— Я же просила тебя не продавать ему вина, — упрекала Мукаррам продавщицу. — Всю душу истерзал этот пьяница.
— Не имею права не отпускать ему товар, — оправдывалась продавщица. — Он же взрослый человек…
— Человек? Ты говоришь, это человек? — Мукаррам окинула мужа презрительным взглядом. — Да наш старый козел и то больше на человека похож.
— Вот и оставайся теперь со своим старым козлом, — обиделся Тишабай. С трудом удерживаясь на ногах, он вернулся к продавщице. — Флюрочка… дай м-не мою бутыл-ку или книгу для… жалобы…