Искатель Ветра. Полет
Шрифт:
— Они не умерли, не могли. Ричард обещал, — скрипнув клыками, отрезал магимат. — И мы их найдём.
Заметив чужаков, солетадцы замолкли, а Грозострах направился Искателям навстречу. Ему давно доложили о их прибытии, и Талбен приказал пропустить всех четверых. Хотя одному из них ещё каких-то два месяца назад он бы снес голову при встрече, не размышляя. Но это было до того, как Баррет спасла их город, а Последний Гаситель — их королеву. Сейчас всё изменилось, генерал шёл приветствовать выживших героев, на этот раз защитивших уже весь их мир.
— Пусть огонь всегда
От Талбена несло крепким алкоголем, сушёной рыбой и пеплом, а на лице застыла неистовая улыбка, словно он всё ещё находился в том последнем бою. Такой же оскал у него Найт видел, когда они вместе с Ричем и Линой прорывались сквозь зал, занятый солетадцами. Сейчас было не время для масок. Найт снял шлем, а затем заботливо украшенную твёрдую каркасную маску из дублёных шкур, что для него изготовила Зара. И, оскалившись в ответ, сверкнув в ночи длинными звериными клыками, гулко ответил:
— Пусть и в ваших сердцах он не угасает. Вы отважно держались, без вас мы бы не ушли из храма.
— У нас есть обычай. Чтобы прославить погибших героев и предков, кто-то должен сразиться на последнем пиру. Без оружия и доспехов. Бой гордости и славы, а не ради убийства. Я уверен, что они сейчас счастливы в лучшем мире. Так давайте воздадим им хвалу. Окажете честь?
— С удовольствием, генерал. Мне как раз не терпится с кем-то схлестнуться. Только вот вы не правы. Они ещё живы, и мы их вернём, — Найт под шелест сервоприводов принялся стягивать доспех. В процессе он обратился к Углю, который опирался на плечо Зары: — Повтори, что нам приказал передать капитан после победы.
— Помните нас, даже если забудете имена. Помните нас настоящих, и мы однажды вернёмся, — почти нараспев, словно молитву, произнёс чернокожий сержант.
— Слава богам! — Звон удара десятков крепких кулаков по нагруднику прокатился над лагерем, на миг затмив треск сгорающих в жарком пламени дров.
Солетадцы были не очень религиозны, ровно до того момента, пока не увидели во время битвы, как мимо их рядов, чеканя шаг, Воин несёт на своих руках пылающую божественным светом Деву. Они сразу вспомнили схватку на площади Вайрна, в достоверности которой северяне несколько сомневались, подозревая, что это уловка хитрых южан. Но своим глазам они верили и сейчас знали правду.
— Они были не боги, а люди. Такие же, как мы с вами. Жили, любили, сражались и шли до конца ради цели. Лина и Ричард Генар, а не Дева и Воин! — прорычал Найт. Избавившись от доспехов, он стянул через голову вязаную кофту и рубашку, передав их Заре.
— Боги или люди — пусть решит бой, — усмехнулся Грозострах. Старик, был тоже уже по пояс обнажённый и несмотря на возраст оказался даже крупнее и шире в плечах, чем Найт.
— Зря ты это сказал. Теперь я обязан победить, даже если придётся отгрызть тебе руку, — мрачно усмехнулся магимат, медленно шагая к противнику.
— А разве нельзя признать, что они были и боги, и люди? Мы ведь не выбираем вождя. Разве обязательно ради этого драться? — смущённо спросила Зара, не любившая конфликты, ведь после них у неё обычно значительно прибавлялось работы.
—
Перед тем как войти в круг возле костра, составленный солетадцами, Найт, вспомнив в последнее мгновение, потянул с пальца массивный перстень — точную копию того, что носил Ричард. Абсолютно такие же были на пальцах всех членов команды, кроме Угля. Эти кольца им оставил Солард перед своим уходом в Берандар, без всяких объяснений, просто попросив не снимать их. Но в кулачном бою оставить перстень на руке было невозможно. Магимат бережно передал его Заре.
— Кот драный! — выплюнул Грозострах, принимая боевую стойку. Он надеялся, что Найт знал: обмен ругательствами во время солетадской кулачной дуэли — это священная традиция.
— Болтливая развалина, — хмыкнул Найт. — Да разве это оскорбление для воина Кланов?
Они обменялись первыми ударами, и толпа загудела. Грозострах славился как лучший боец Солетада последние двадцать лет — и не на пустом месте. Выносливый и хищный магимат был немного быстрее, но от каждого молодецкого удара ветерана он отлетал на пару метров, не в силах навязать ближний бой, в котором бы наверняка победил. Бойцы кружили по арене, обмениваясь оскорблениями и проклятиями. Спустя десяток минут, несмотря на рассеченную бровь и сломанный нос, Найт чувствовал себя уже значительно лучше.
Сейчас, в бою, сомнения и страхи уже не разъедали его душу, и он твердо знал, что обязан одержать победу и утвердить свою точку зрения на близких друзей. И плевать, что в этом не было никакого смысла. Здравая логика для него отошла на второй план еще в тот момент, когда он проводил последним взглядом спину Ричарда, что унес с собой во тьму сердце всего их экипажа. В данную секунду он как никогда прежде понимал Гермеса. Осознавал, как тяжело приходится тем, кто остался в живых, когда лучшие ушли навсегда.
— Да ты не кот, а ссыкливая мышь! — пробасил Талбен, когда Найт, ловко увернувшись от его града ударов, разорвал дистанцию, чтобы дать себе мгновение передышки.
— А тебя наверняка бабы не любят? — сплюнув кровь, прохрипел Найт.
— Это еще почему? — вскинул вверх уцелевшую бровь солетадец.
— ГрозоТрах! Это потому что кончаешь быстро как удар молнии? — рявкнул магимат, бросаясь в ближний бой.
Солетадцы пили, шумно смеялись и подбадривали бойцов — никто не хотел чьей-то победы. Чем дольше продолжается схватка, тем веселей она тем, кто оставил их мир. К успевшему захмелеть от выпитой браги Шольму подошел Дэллан Рейлин. Страж королевы хотел задать бывшему другу отца всего один лишь вопрос.
— Ты простил мою королеву? — негромко спросил парень, но, несмотря на гомон толпы, Гаситель его услышал.
— Она простила меня. Я больше не держу зла на нее. То, что я сделал, — было ошибкой. Я каждый день жалею об этом. Но вернись время назад... — Смертник замолчал. В этот момент Найт ловким ударом выбил Талбена из равновесия и, пользуясь этим, нанес целый шквал ударов, бросивший старика на колени. — Вернись все назад, я бы наверняка поступил так же. Такой уж я человек. Ничему не учусь и не меняюсь. Как живой труп.