Искатель. 1961–1991. Выпуск 2

Дойл Артур Конан

— Ах паскуда! — рявкнул тот и на лету ухватил пса за загривок.

— Авг! — отчаянно выдохнул Рыжий и, изогнувшись, полоснул зубами запястье Торосыча.

— У-у-у! — взвыл тот и разжал пальцы.

Рыжий рухнул на порог, подскочил и бросился вперед, в узкую полоску. Дверь распахнулась во всю ширь, пес выскочил на улицу, зажмурился от обилия света, мазнул языком по ушибленному носу и бросился бежать.

— Куснул, гада! — завопил сзади Торосыч. — Держи-и!

— Стой, Торосыч! Стой, дурья башка, — людей подымешь! — зарявкал и побежал следом Пахучий. —

Не вопи! Изловим тихонько, куда он денется!..

Рыжий несся по центральной улице поселка между высоких снежных стен. Местами от пробитой тракторами дороги в стороны уходили тесные коридорчики. Они вели к дверям маленьких домиков, заваленных снегом почти до печных труб. Но вот пес сбавил ход, опустил голову и начал ловить запахи. Среди натоптанных во все стороны свежих и старых человеческих следов он отыскал Мишкин и, тычась носом в снег, пошел по нему. След повернул на боковую тропку. Пес стремительно взлетел по ступенькам крыльца и толкнул дверь.

— Кто там? — раздался знакомый голос, распахнулась вторая дверь, в кухню, и на пороге появился Мишка. Пес завизжал и прыгнул к нему на грудь. Мишка споткнулся о порог, и они кубарем полетели на оленью шкуру.

— Рыж-жий… Рыж-жий… — изумленно зашептал Мишка и обхватил пса за шею.

— А-в-в, ав-вгз! — заскулил Рыжий и принялся лизать лоб, нос, щеки друга.

— Рыж-жи-и-ий! — восторженно завопил Мишка. — Удр-р-рал! Ур-ра-а! — Он еще крепче обхватил пса, и они покатились к топчану, стоявшему под оклеенной картинками стеной.

— Ух! Ух! — в изнеможении от неожиданно привалившего счастья стонал Мишка: — Ну хватит, не могу больше. Дай встать… Та-ак. Теперь рассказывай, как удрал.

Пес, визжа, фыркая и взлаивая, запрыгал вокруг него.

— Пр-равильно! Так его, Тороса! Так его, Пищеблока! — В голове Мишки короткими вспышками замелькали фантастические картины, возникшие под действием воображения. Детская склонность к сказочному восприятию мира, необычность событий, связанных с попытками освободить пленников, неожиданное появление Рыжего — все перемешалось в голове Мишки и стало как бы реальностью. И Мишка увидел, как Рыжий с криком: «Сами хлебайте свою мурцовку!» — выхватил миску из лап Тороса и с размаху одел ее на голову Пищеблока. А потом разодрал куртку Тороса, пытавшегося удержать его, заехал под дых и бросился бежать.

— Молодец! — зажмурившись, шептал Мишка. — Какой ты сильный, молодец!

Постепенно они успокоились. Мишка сел на топчан, а Рыжий привалился к теплому боку печи и сунул голову ему на колени, так они сидели долго. Мишка покачивался, поглаживая пса и шептал:

— Теперь я тебя спрячу, никто не найдет. В сенях, в угольнике конуру сделаю, тепло будет. А Торос с Фанерой скоро в отпуск уедут до самой весны. Тогда станем гулять где хотим Нарты сделаем из санок, кататься будем. На рыбалку пойдем. Ой, ты же есть хочешь, давай я тебя накормлю.

Мишка отстранил пса. В сенях, на бревенчатом обрубке разбил обухом топора мороженого хариуса и положил на газету.

— Ешь долбанинку, очень вкусно. Это мы с папкой поймали блесной еще по первому

льду. На Оленью ездили, большую такую речку. Там и налимы ловятся — ого! Одного папка еле вытащил, тут взвесили — девять килограммов! Не веришь? Ну подожди, поедем в праздники — сам увидишь. Ты ешь, ешь сейчас я тебе каши намешаю со щами — ух и вку-усно!

Пес съел и рыбу, и кашу со щами. Тогда Мишка усадил его и приказал не шевелиться. Когда Рыжий понял, что надо сидеть смирно, Мишка положил ему на нос белый кусочек какого-то непонятного вещества с совершенно незнакомым запахом.

— Будем обучаться правильному поведению. Замри. Теперь — хоп. Взять. Бери, бери, ешь. Сахар это. Не давала Фанера? Аты распробуй. — Мишка сунул кусок Рыжему в пасть сбоку, под губу. Пес хотел выплюнуть непонятный предмет, но тот растаял и потек по языку невероятным блаженством. Рыжий даже взвизгнул от удовольствия. Мишка дал ему еще кусок и сказал:

— Хватит. Хорошенького всегда понемножку дают.

Рыжий понял и перестал просить. Только почесал задней лапой за ухом.

— Теперь ложись, поспи, — сказал Мишка. — Ты сегодня намучился, а мне уроки надо делать, стихи учить фанерские к празднику. Она всегда стихи пишет на праздники.

От переживаний и обильной вкусной еды Рыжий действительно захотел спать. Зрачки подернулись сонной дымкой. Пес развалился на оленьей шкуре, широко зевнул, облизнулся и закрыл глаза.

Мишка повторил стишки несколько раз — слова все простые, а никак не запоминаются — посмотрел на ковер, висевший перед ним, на отцово ружье у верхнего края, затем перевел взгляд на книжную полку и неожиданно для себя пропел слова из частушки, слышанной однажды на улице от загулявшего строителя Семкина:

Даже недругу свому Не желай в отцы Му-му!

И в этот момент в сенях что-то бухнуло, чмокнула дверь,

— Кто там? — спросил Мишка. — Мам, ты?.. Па-ап?

— Во-о-от ты где, — прозвучал хриплый голос, и Мишка ощутил, как у него на голове зашевелились волосы.

Торос!

— Так и зна-ал! — продолжал хрипеть пришелец. — ну-ка собирайся, паскудина, погулял!

— Не дам, — шепотом сказал Мишка и встал со стула. Как-то деревянно он дошел до занавески, отдернул ее и в морозном воздухе, валившем через открытую дверь, увидел склонившегося к Рыжему Тороса. Пес широкими от ужаса, молящими глазами уставился на Мишку.

— Не трогай, — прошептал Мишка.

Торос повернул к нему голову:

— Продолжаем, значит, воровать чужое? Я твоего батю предупреждал. Завтра милицию вызову.

— Не трогай! — громко сказал Мишка.

— Чего-о? Да я тебе… — Торос ухватил пса одной рукой за загривок, а второй — с перетянутым бинтом запястьем перекинул через шею Рыжего веревку.

— Не трогай! — Мишка прыгнул вперед, ухватил конец веревки и дернул на себя. Торос рванул обратно, и Мишка упал на Рыжего. Тот завизжал, перевернулся через спину и юркнул под топчан.