Искатель. 1976. Выпуск №6
Шрифт:
Ветерок едва тянул, и в пустынном небе далеко-далеко за началом порога, на фоне серой от дымки горы маячило крохотное, бесформенное, расплывчатое облако.
«Подняли тревогу понапрасну… - подумал Женька.
– Ну я-то ладно, взобрался, как козел, на одну скалу, на другую и слежу, что твой стервятник… Жертву поджидаю… А вот инспектору было не до хорошего.
– Звонарев затянулся погасшим окурком, глянул на него и щелчком отправил его со скалы в реку, вздохнул, почесал свою красивую русую бородку, прошелся пятерней по длинным волосам.
– Щи, поди, Дашка давно сготовила. Перепреет
Женька вспомнил, как у него дух зашелся, когда водяной напор с треском ошкурил валежину под ногой инспектора. Было бы из Шухова крошево, не удержись он за корень, свисавший веревкой. А что поделаешь - должность!
Поднявшись, Женька шагнул к обрыву и заглянул вниз.
Шухов, пригнав лодку в заводь, держал мотор на самых малых оборотах. Он был готов по сигналу Женьки выскочить из заводи-засады, как Звонарев прозвал ее, выскочить на стрежень и помочь Ларисе выбраться, чтоб под залом не угодить.
Конечно, если Ларисе удастся живой проскочить по Змеиному.
– Не видно?
– услышал Женька голос инспектора.
– Пусто… - ответил он, бубня себе под нос, что одна дура сбрехнула сдуру, а они, дураки, из-за нее, дуры, мучаются. И он крикнул вниз: - Пусто!
– чтоб услышал и не волновался инспектор, сидевший в лодке у каменного карниза, у входа в грот, полузаваленный плавником.
«Да хоть и решила девка счеты со своей собственной жизнью свести - кто ей помешает? Не на порог, так и в петлю могла… Тут не остановишь. Она всегда была чумовая. Хоть бы и, прошлой осенью. Только ведь поддался я на ее уговоры. Поддался… И «братком» ее посчитал, а не бабой тогда. Надо ли было так? А все ж позавидовать можно: держал человек на ладони свою мечту Не каждому дано… Не…»
Глянув на реку, Женька увидел вроде бы плывущий камень. Потом догадался - ватная стеганая телогрейка так выглядит средь белых бурунов и серых проплешин отсвечивающей воды. А следом чуть подальше от этого плывущего камня появилась у скальной стены отбойного берега смоляная лодка. Нет, часть ее, без кормы. И виден был ему желтый излом досок.
«Что за ерунда? Лариса же на оморочке пошла… - подумал он.
– Откуда же лодка?»
– Лодка, инспектор! Телогрейку несет!
– заорал Женька и, ухватившись за длинный натянутый линь, которым была принайтована к суку кедра лодка, перегнулся вниз.
– К какому берегу ближе?
– спросил Шухов.
Снова Женька впился глазами в реку, отсвечивающую на солнце. Лодку он нашел взглядом сразу, но плывущего камня не было.
– Пропала куда-то! Нет, вон плывет!
– Да где же? Не вижу!
– В заводь, в заводь несет1
– Жива?
– Что? Телогрейка-то?
– Какая телогрейка?
– Телогрейка плывет! Телогрейка!
Теперь и инспектор приметил: в блестящей пороговой зыби перекатывается что-то темное, похожее на камень.
– Трави линь!
– крикнул он наверх Женьке.
– Подождите! Не хватит!
– отозвался тот.
– Трави!
– И инспектор повернул рукоятку
Дюралевая плоскодонка чуть подсела на корму и рванулась вперед.
«Только бы не промазать, не проскочить мимо!
– молил про себя Семен Васильевич.
– И не потерять этот камень из виду…»
Инспектор не сводил взгляда с плывущего темного вспученного бугра. Сбоку от лодки шлепнулся в воду отпущенный Женькой конец, но Семену было не до того. Он протянул руку к стеганому, промасленному бугру телогрейки, схватил рывком, потянул на себя, в лодку.
Женька ничего не понимал. С ума спятил инспектор, что ли? Ведь кричал же, предупреждал он его! Не хватит конца! Так нет, понесся, оглашенный. А теперь уставился на утопленницу, словно привидение перед ним. За чем пошла, то и нашла. От дуреха, да уж не дуреха, а просто труп. Но что Семен-то думает? Вот-вот потянет лодку под залом, проскочит она мимо заводи с гротом. А он и в ус не дует! Мотор выключил? Выключил! Ну дела!
Линь болтается посередь заводи, угодил на деревцо…
Да что ж такое?
Потоптавшись, Женька сплюнул, скинул сапоги:
«Ну дура, она дура и есть. Чего убиваться. А ты-то что, инспектор? Право, сбрендил».
– Семен! Семен!
– орал Женька что было мочи. Ему еще думалось, что инспектор обернется на его крик, поймет, что происходит. Не тут-то было. Тащит телогрейку в лодку, того гляди перевернет ее… Надо прыгать. Надо!
Женька потоптался, примериваясь, и, выругавшись от всей души, сиганул в заводь со скалы.
Он вошел в воду ровно, почти без всплеска, вынырнул, отплюнулся, выругался коротко, саженками подался к деревцу, на котором болтался конец линя. Не обращая на инспектора внимания, Женька, зажав линь в зубах, так же быстро добрался до карниза у входа в грот. Выбравшись на камни, он вытянул слабину линя и намертво принайтовил его, обмотав вокруг обломка скалы.
Женька, все еще матерясь, обернулся к реке.
Инспектор копошился в лодке. Ему, Наверное, было совсем наплевать, куда тянет плоскодонку. Пораженный таким безучастием Семена к своей судьбе, Звонарев закричал!
– Мотор, мотор включай!
Однако Шухов и тут не обернулся, а все копошился в лодке.
Тогда Женька принялся тянуть лодку инспектора к карнизу, молча и озлобленно. Капроновая веревка резала руки, и пришлось отступить в грот, чтоб упереться ногами в камни.
Наконец моторка ткнулась кормой в карниз.
– Какого ты рожна?… - вскинулся было Звонарев, да осекся.
– Кровь вот на телогрейке. Запеклась. Стало быть, уж потом ее скинул. После ранения, - сказал Шухов.
– Догнал Лариску егерь возле самого порога. Обоих и затянуло. Сгинули и он и она, - помрачнел Женька.
– Пошли отсюда. Без толку ждать.
– Нет ни берестянки, ни обломков от нее…
– Ну и что?
– не унимался Звонарев.
– Нет их обоих, погибли. А оморочку и в расселину какую могло загнать.
– Пока не увижу обломков оморочки, будем ждать. Ждать!