Искатель. 1977. Выпуск №6
Шрифт:
Лена печально вздохнула.
— Погоди, милый… Что ж обо мне казаки подумают? Ведь это я их подняла на такое, оторвала от семей, заставила кровь проливать и сама же их брошу?… Нельзя так!
Однако Сергей не терял надежды спасти ее.
— Ты мне веришь?
— Я тебе всегда верила! Даже когда ты удрал, и то верила.
— Спасибо! — поблагодарил он, целуя ее волосы, и задал неожиданный вопрос: — А вдруг я красный?…
Лена, видимо, не ожидала такого вопроса. Долго сосредоточенно молчала и наконец, медленно растягивая и чеканя каждое слово, произнесла:
— Если это так и об этом узнают
«Примерно то же, что я думал о тебе днем», — подумал Волох, а вслух сказал:
— Не все ли равно, кто убьет!
— А почему ты это спросил?
— Да так… — уклонился он от ответа, с тревогой ожидая следующего вопроса.
Лена вдруг порывисто села, прикрыв на сей раз обнаженную грудь краем одеяла.
— Сережка, а ведь ты до сих пор ничего не рассказал о себе! И я забыла…
Еще по пути в станицу он придумал правдоподобный рассказ в двух вариантах: один для Лены, второй — на тот случай, если атаманшей окажется другая женщина. Ожидал этот вопрос еще в начале встречи, а сейчас… Сейчас не хотелось врать, хотелось выложить все начистоту. Но пойдет ли откровенность на пользу им обоим и делу? Решил рассказать выдуманную историю.
— Да что обо мне говорить, — нехотя начал он после продолжительной паузы. — Жизнь была обыкновенная… Как утек из вашей станицы, подался в Армавир, и, считай, в тот же день меня забрали в армию… Попал на прусский фронт. Скукота! На австрийском было, сказывали, куда веселее. Там хоть немножко наступали да отступали, а мы в окопах вшей кормили да с немцами братались… Я им песни пел — нравилось, просили еще петь… Так год и проболтался там… В октябре семнадцатого был в Питере, видел все своими глазами.
— За большевиков воевал?
— Нет, — солгал Сергей, — наблюдал… Интересно ж было там! Видел, как Зимний дворец брали… Потом болтался по матушке-России. Как здесь тихо стало, вернулся, решил старым ремеслом заняться…
— К нам не заходил?
А вот этого вопроса он никак не ожидал!
— Мне сказывали, там войска красных стоят… Вроде и штаб там какой-то… Боялся, в армию заберут.
— Враки! Нет там ни красных, ни белых… — В ее голосе звучала нескрываемая обида и боль. — Не думала я, Сережа, что ты… такой трус! Уж лучше бы воевал за красных, чем штаны в подвалах просиживать!.. Теперь понятно, почему ты не схотел стать атаманом…
Чудачка! Она и не подозревала, какую радость испытывал от ее колких слов он, Сергей Волох. Она любила его и хотела гордиться им, как и всякая другая женщина желает гордиться достоинствами любимого человека.
— Это ты брось… — попытался он защитить выдуманного Волоха. Попробовал обнять Лену, но она грубо оттолкнула его.
— Отцепись! — Быстро накинула ночную рубашку. — Спи, ты спать хотел.
Обиженно сопя, как перенесший незаслуженное наказание ребенок, повернулась лицом к стенке.
— Значит, больше не любишь?
— Не приставай, я спать должна!
— А если я скажу, что служу у красных?… Что я, к примеру, комиссар полка! Что ты на это скажешь?
Она повернулась к нему, явно заинтересованная.
— А зачем, комиссар, ты сюда попал?… Не трепись! Комиссары на такие свидания не ходят!
— Много ты знаешь о них! В разведку, скажем, пошел.
— Это комиссар-то полка? Что в полку,
— Пожалуй, верно… Но представь себе такое. Попадается этому комиссару твой короб, и узнает он в нем когда-то принадлежавшую ему вещь. А он помнит, где и у кого его оставил! И догадывается, что атаман банды — его любимая женщина. Решил на свой страх и риск проверить, и если его догадка окажется верна, то попытаться образумить ее, вернуть себе… Такое может быть?
— Смелый же этот комиссар! Сует голову прямо в пасть волку.
— Ну и ну. То трус, то смелый… Как же это понимать?
— Это я про комиссара. А ты трус!
— А ты бы хотела, чтобы я был комиссаром?
Она ненадолго задумалась.
— Как женщина хотела бы, а как атаман… Лучше оставайся трусом!.. А интересно было бы: Маруся-атаман — жена комиссара Красной Армии Волоха! — И надолго замолчала, что-то обдумывая и изредка поглядывая на Сергея. Потом вдруг оживленно спросила:
— Сережа, а тебя Ропот знает?
— Знает, — неохотно ответил он. — Мы с ним до двенадцатого года вместе бродяжничали. Он потом в офицерское училище поступил и попал в самый аккурат на фронт в четырнадцатом…
— Тогда вот что. Если ты комиссар, то уходи к своим сейчас же! Армянин, видать, уже послал человека в Преградную, тут недалече, чтоб узнать, кто такой Волох…
Сергей похолодел при этом известии, Ропот, разумеется, прекрасно знал, кто такой сейчас Сергей Волох и какую задачу выполняет их полк. Она говорила: Андрей в Преградной… Уж не готовит ли он ловушку всему полку? Ведь Христов и Терехов получили донесение разведчиков о его пребывании в Казьминке и, несомненно, двинули туда основные силы полка… Видимо, банда Маруси-атамана была лишь приманкой, на которую он хотел поймать весь полк и, кажется, добился желаемого. Его люди наблюдают за передвижением наших подразделений… Интересно, что он придумал, откуда и по кому нанесет первый удар, означающий начало восстания? Наверняка по эскадрону Шапошникова, как по наиболее слабому звену!.. А что она предпримет, если я уйду? Ропот не захочет терять такой боеспособный летучий отряд…
— Что ты в таком случае сделаешь? — с тайной надеждой спросил он.
— Уведу своих в другое место, — хладнокровно ответила атаманша, разом перечеркнув его надежды.
— А потом?
— Не знаю.
Не очень-то Ропот посвящает в свои планы ближних. Значит, если Волох уйдет сейчас, банда останется целой. Нужно выбить из рук Ропота эти двести сабель.
— Нет, я не комиссар! Я коробочник! Я остаюсь с тобой!
И опять они долго лежали молча.
— Сережа, — каким-то надломленным голосом прервала молчание Лена, — завтра утром мы повенчаемся. Я уже предупредила попа. Ты согласен?
— Да! — твердо ответил он.
— Смотри, комиссар, — повеселела она. — Будет теперь атаман Елена Волох, а не Маруся.
— А почему тебя так назвали?
— Это Андрей Филиппыч придумал. Говорит, была где-то такая атаманша. Теперь — дудки! Буду твое имя носить!
— А я, как законный перед богом и людьми муж, выпорю тебя розгами и запру в чулан. Придут казаки к атаману, а я пошлю их туда, где Макар овец не пас! Отвоевалась, скажу, моя баба! Не хрена ей людей пугать, пущай мне детишек рожает да обед готовит.