Искатель. 1981. Выпуск №2
Шрифт:
– Как это?
– Домушник – это ж артист. Исследователь. Не постараешься, залезешь в такой дом, где, кроме тараканов, ничего и нету. А исследование – дело непростое. Однажды подумал: «Чего это я буду за деньгами бегать?» И засел на дорожке в парке, стал дожидаться, когда деньги сами ко мне придут. Так стал гоп-стопником…
Он откашлялся и запел козлиным блатным голосом:
– Вдруг на повороте -
Гоп-стоп – не вертухайся!
–
Вышли три удалых молодца…
Тайга вторила ему глухим ворчливым эхом.
Кончив петь, Красюк долго шел молча, ждал расспросов. Нет такого блатного, которому не льстил бы интерес к его «подвигам»:
– Вот так всю академию и прошел, – не дождавшись расспросов, сказал он. – Когда первый раз судили, мамаша номер отмочила: встала на колени и просит: «Помилосердствуйте, граждане судьи!»
– Плакала? – спросил Сизов.
– Ясное дело.
– Ну и как? Помиловали?
– Черта с два. Закон что дышло.
– А если бы помиловали, пошел бы по новой?
– Не знаю.
– Значит, правильно сделали.
– Ну, ты! – обозлился Красюк.
– Я что, ты сам себя судил.
– Как это?
– Каждый человек сам себе судья. Знает, что делает, знает, что за это получит.
– А ты знал, когда убивал?
– Судили-то меня не за убийство, – за преступную халатность.
Впереди мелькнул просвет, Сизов заспешил, и скоро они вышли на склон, откуда открывался красивый вид на дальние сопки, бесконечные, как волны в море, разноцветные, словно раскрашенные широкими мазками акварели. Между сопками маленьким зеркальцем сияла вода.
– Пришли, – облегченно сказал Сизов.
– Куда?
– К озеру. К Оленьим горам.
– Ага. Давай склад ищи. Пожрем и дальше потопаем.
– Не торопись, колония от тебя не уйдет. Отдохнем, оглядимся, рыбку половим. Может, зверя какого поймаем – к озеру они на водопой ходят…
Озеро только издали казалось близко, но до него было идти да идти. Солнце уже катилось к сопкам, когда они увидели внизу матовую поверхность воды, тихую, покрытую неподвижными пятнами бликов. Заспешили и… едва не свалились в яму. Над ее краем одиноко торчала толстая жердь.
– Я же говорил – ямы есть, – сказал Сизов. И вдруг схватил Красюка за истерзанный сучьями рукав с торчащими клочьями ваты. – А ну, тихо!
Где-то рядом шевелился большой зверь, дышал часто, всхрапывал.
– Так это ж в яме! – заорал Красюк и полез к самому ее краю. – Гляди – кабанище!
Кабан был большой – пудов на пять. Он лежал на боку, привалившись спиной к осклизлому подрытому краю ямы.
– Давно, видать, свалился.
– Счас проверим. – Красюк выдернул жердь, толкнул кабана в бок. Кабан приподнял огромную голову с черным пятачком, из-под которого торчали острые клыки, судорожно всхрапнул.
– Не скоро выдохнется. А живого не возьмешь.
– Ну-ка посторонись! – обрадованно воскликнул
Еще потолкав кабана, дождавшись, когда он снова поднимет голову, Красюк с силой ткнул жердью в пятачок и с ножом в руке прыгнул вниз. Сизов даже не успел предупредить, чтоб поостерегся: кабан в предсмертной агонии очень опасен. Но Красюк, видно, и в самом деле знал, что делал. Через минуту возня в яме затихла и снизу послышался довольный голос:
– Раз по носу, чик по горлу – и готово. Вору да не справиться с такой прибылью? Кидай веревку…
Этот вечер они блаженствовали, сидя у костра, на котором на длинной жерди жарнлнсь куски мяса. С озера тянул ветер, отгонял комаров да мошек. Над головой, где-то в вершинах деревьев, кричали сойки. Неведомо откуда налетели черные вороны, разыскали в траве остатки кабана, накинулись, загалдели, отталкивая друг друга. Возле костра, чуть ли не под самыми ногами, сновали бурундуки, трясли пышными беличьими хвостиками, набивали чем-то защечные мешки, исчезали в своих норах и снова появлялись, смелые и настороженные, готовые стащить что угодно.
В этот вечер Красюк впервые не держался за свой сверток, отложил его, кинулся ловить бурундуков. Но они были проворнее, выскальзывали из-под самых рук.
– Напрасный труд, – сказал Сизов. – Хочешь, покажу, как их нанайцы ловят?
Он обошел деревья на опушке, высмотрел бурундука, сидевшего на тонкоствольной березке, посвистел ему. Бурундук с любопытством посмотрел вниз и полез выше. Тогда Сизов принялся стучать по стволу палкой. Бурундук запищал и стал медленно сползать. Когда он сполз совсем низко, Сизов накрыл его шапкой.
– Вот и все.
– Чего ж раньше не ловил, когда с голоду подыхали? – взъярился Красюк.
– Во-первых, когда просто хочется есть, это не значит подыхать с голоду. Во-вторых, нам надо было спешить сюда, к этому озеру.
– Что, у тебя тут золотишко припрятано?
Красюк сказал это просто так, но тут же и поверил сказанному. Слишком непонятным был для него этот Сизов. Вместо того чтобы вести напрямую к железной дороге, по которой только и можно уйти из этого таежного края, пошел в самую глухомань. Шел, торопился, не останавливался даже для тога, чтобы позаботиться о жратве… Такое из одной любви к свободе не делается…
Красюк искоса наблюдал за Сизовым, думая, что тот как-то да выдаст себя от такого прямого вопроса. Но Сизов только улыбнулся удовлетворенно.
– Золотишко? Нет, брат, тут кое-что поценнее.
– Что? – Красюк судорожно соображал, что может быть дороже золота.
– Найду, тогда узнаешь…
Ночью они вскочили от страшного рева. Кто-то большой и сильный рвал кору деревьев и ревел угрожающе, со свирепым придыхом. В холодном поту Красюк кинулся было в сторону, но тотчас вернулся: в кромешной темноте было еще страшнее.