Искатель. 1986. Выпуск №2
Шрифт:
«Ви-Ви-переход»… Его еще не совершал ни один человек. Чем он чреват для живого существа? На этот вопрос никто не мог ответить с уверенностью. Даже академик Винницкий уклончиво пожимал плечами. Теория утверждала, что переход безвреден. Так ли?
Риск был огромен. Но во все времена находились герои, готовые пожертвовать собой ради будущего. А практическая проверка «теории Ви-Ви» не была прихотью ученых. Вопрос стоял о будущем человечества, о бессмертии человеческого разума. И добровольцев, желающих участвовать в смертельно рискованном эксперименте, оказалось больше,
Я с детства мечтал стать музыкантом. И стал бы им, не родись волновиком. Но музыкантов много, а нас… Сначала пришло понимание необычности моих способностей. Затем заговорило чувство долга: никто не вправе пренебречь доставшимся ему даром. Наконец я ощутил в себе призвание.
Впрочем, все было не так просто. Я боролся с собой, метался, не находя места. Как в омут, окунулся в музыку, но чувствовал себя так, словно совершал преступление. Расстался с музыкой, страдал… С трудом преодолел депрессию. Что потом? Учеба, практика, космос, «Каравелла»…
Биоволновая связь… О том, что она возможна, догадывались много столетий назад. Ясновидение, телепатия, парапсихология, экстрасенсорное восприятие… Мистика, шарлатанство, оккультизм? Было и такое. Недаром серьезные ученые отмежевывались от телепатии, и не случайно столько раз ее именовали лженаукой.
Но еще великий Энгельс писал о множественности форм движения материи. Исследование энергетических полей человеческого организма привело к открытию биоволн, природа которых не связана с электромагнетизмом. Ученые выяснили, что биоэлектрические потенциалы и обусловленные ими биотоки — лишь один из механизмов жизнедеятельности. Как, ни парадоксально, его доскональное изучение затормозило поиски принципиально иных жизненных сил. А они существуют, и роль их отнюдь не второстепенна.
Под напластованием телепатической «шелухи» погребли рациональное зерно. Правда, «погребли» — слишком сильно сказано. Просто не обнаружили своевременно, а могли бы еще лет пятьсот назад…
Кажется, я увлекся. Но ведь речь о моей профессии. Нет, я не телепат, не парапсихолог и не экстрасенс, а обыкновенный специалист по биоволновой связи — исключительно надежной и помехоустойчивой. Я бы сказал даже «заурядный специалист». Но, увы, нас слишком мало: природа не больно-то щедра к людям. И при всех достоинствах биоволновая связь до сих пор не получила распространения. Ею пользуются лишь в самых ответственных случаях.
Конечно, со временем ученые промоделируют нашу уникальную способность, сумеют размножить ее, а возможно, и воспроизвести в роботах, как это произошло с другими интеллектуальными способностями. Но пока биоволновая связь остается редким искусством…
С недоумением смотрели вивинавты в иллюминаторы. Небо, как и в околоземном пространстве — ближнем космосе, — холодное, черное, с немерцающими яркими звездами. Однако россыпь звезд неузнаваема. Как будто кто-то сгреб их в кучу, перемешал и вновь высыпал, нарушив
Если бы не звезды, никто не поверил бы, что переход позади. Они готовились к нему как к подвигу, мысленно простились со всем, чем дорожили. И вот «Каравелла» вместе с экипажем перешла из вещественного состояния в гравимо — форму материи, еще недавно неизвестную человечеству, а затем, совершив скачок через пять галактических доменов, возвратилась в вещество. Но все это осталось незамеченным. Как в древней сказке о спящей красавице, вивинавты выпали из времени — на сколько? — и, снова оказавшись в его русле, не смогли осознать случившегося.
С тех пор прошли дни и месяцы, а они все еще находились в положении путников, тщетно стучащих в наглухо закрытые двери.
— Что будем делать дальше, друзья? — спросил главный навигатор «Каравеллы» Нильс Олафсон. — Мы ведь ровным счетом ничего не узнали о Верге.
— Феноменальная планета, — посетовал галакт Бруно Стефаник. — Отгородилась от всех и вся. Ионизированный слой точно броня.
— И пробить ее не смог даже гамма-локатор, — заметил астрометролог Тони Хоралес.
— Древние хирурги говорили: «Ворвемся — разберемся», — пробурчал корабельный авиценна Бен Скиф.
— А что, если в самом деле? — загорелся Ким Волин.
— Ты представляешь, какой это риск? — неодобрительно откликнулся старший биоволновик Андреас Миль.
— Значит, возвратимся ни с чем? — нахмурился Олафсон.
— Как это ни с чем? — возразил Стефаник. — А карта звездного неба, орбитальные параметры? Не так мало, чтобы посрамить Винницкого!
— Посрамить… Разве затем мы транспонировались?
— И все же, — настаивал Ким, — нельзя упустить шанс! Подумайте: аппаратура гравилета бессильна, управлять зондом с борта «Каравеллы» мы тоже не в состоянии, о программе для автомата и говорить не приходится — нет исходных данных. Какой отсюда вывод?
— Не торопись с выводами! — покачал головой Олафсон. — Догадываюсь, куда ты метишь. Но это крайняя мера, обсуждать ее преждевременно. Мы ведь не все испробовали.
— Сэнтиллект! — подсказал Хоралес.
— Вот именно.
— А если он не выдержит? — не отступал Ким. — Мы не Знаем, какие поля на Верге.
— Рискнем! — подвел черту Олафсон. — Лучше сэнтиллект, чем…
Зонд, пилотируемый сэнтиллектом — самопрограммируемым высокоинтеллектуальным роботом, — не вернулся…
Когда ожидание стало бессмысленным, Олафсон вновь собрал экипаж на совет.
— Предлагаю возвратиться. С нас хватит, — махнул рукой Стефаник. — Пусть Винницкий…
— Поддерживаю, — встал Андреас Миль. — Сделали все, что могли, никто не осудит. Итак, «теория Ви-Ви» ошибочна. Результат отрицательный. Но в науке…
— О чем вы, Андреас? — повысил голос Олафсон. — Если теория Викки — Винницкого действительно ошибочна, с нами покончено! Ни о каком возвращении тогда нельзя и мечтать. «Каравелла» затеряется в хаосе Вселенной, словно капля в океане!
— Мы знали, на что шли… — потерянно пробормотал Миль.